Год Черной Лошади

Юлька сглотнула. Длинные пальцы пожилой женщины складывали из конфетной обертки тугой школьный «фантик»; Юлька с трудом оторвала взгляд от этого процесса, чтобы заглянуть даме в лицо:

— Ордынец?!

Дама чуть прикрыла желтые вараньи глаза:

— Это я, да я же… Глупая ты, Фетисова.

Юлька откуда-то знала, что стоящая перед ней особа всю жизнь прожила в Брюсселе и ни слова не понимает по-русски.

И тогда дрожащая Юлькина рука окунулась в косметичку. Туда, где среди французских тюбиков с длинной розочкой на боках одиноко липла к пудренице тощая старая конфетина.

…Невыносимая тяжесть густой черной жижи. Невыносимая тяжесть, пласты и пласты мутной воды, паутина гнилых корней — древних корней, не успевших стать слизью… Покосившиеся камни, неразличимые в плотной вязкой массе. Мертвая тишина, мертвая темнота, и давит, давит, давит…

…Никогда.