Год черной змеи (СИ)

К счастью или, наоборот, к сожалению, подвиг во имя прогресса сорвался. Чудовищное амбре отступило в свою кладовку под напором банального, давно изученного зловония. Обычно, запах подгоревшей каши способен отправить в нокдаун всякого гурмана, но в этих обстоятельствах он стал для Родина спасением. Моментально ретировавшись, Родин вздохнул полной грудью. Как же прекрасен свежий воздух. Максим словно очутился на берегу моря. Он буквально утопал в упоительной свежести прибрежного ветерка, а вокруг клубились знакомые, привычные, такие родные запахи. Чуть отдышавшись, Максим двинулся в обход здания.

Справедливо рассудив, что начальство абсолютно обоснованно выбрало себе местечко подальше от столь изысканных ароматов, Родин высматривал дверь с противоположной стороны сооружения. И, надо же, такая дверь нашлась. Она даже смотрелась куда как солиднее, сверкая свежим лаком, блестевшим в солнечных лучах.

Настроившись на нужный лад, Родин придал лицу ответственное выражение и потянул ручку двери на себя.

Миновав крохотный коридор, Максим очутился в крохотном закутке, единственным украшением которого служил массивный, похожий своими размерами на океанский лайнер, канцелярский стол.

- Вы по какому вопросу? Директор занят.

Тонкий голосок невзрачного человечка с непропорционально большой головой на худеньком тельце и натренированным позвоночником не произвел на посетителя никакого впечатления. Так и не удостоив ответственного работника ответом, словно его и вовсе не было, Максим, словно фокусник, блеснул краешком красной корочки и беспрепятственно подошел к двери. Без обязательного для просителей стука он распахнул дверь в директорский кабинет, уверенно подошел к письменному столу и с видимым удовольствием без приглашения опустился на стул. Постное лицо директора произвело на преобразившегося Родина впечатление пустого места.

Кирилл Федорович стал директором детского дома два года назад. Тогда случился грандиозный скандал. Комиссия из столицы приехала разбираться с жалобой бывших питомиц. Склочницы утверждали, что за то время, что они пребывали в воспитанницах, их морили голодом, избивали, пороли, а девочек привязывали к кроватям.... Бывший директор сурово поплатился за свои шалости. Нежелание в "достаточной!" мере содействовать следствию привело к тому, что он был переведен на должность заведующего клубом подальше от центра - за Уральский хребет. С тех пор добрейший Кирилл Федорович так и обосновался в кабинете директора. Первым делом он демонстративно избавился от карцера и сократил телесные наказания до минимума и заставил воспитателей общаться с отменной вежливостью. Ну не считать же синяки и вырванные волоски за преступления против ребенка. Что ни случается промеж родными душами. Ну оставит случайно в руке воспитатель клок волос воспитанницы или поддаст от доброты души ногой по заднице воспитаннику, так без этого и в семье никак. Не в тюрьму же сажать за пару синячишек.

- Курсант школы милиции. - Максим не посчитал нужным называть фамилию. - Ознакомьтесь с постановлением. - Он достал из кармана документ с шапкой управления МГБ, украшенный угрожающей круглой фиолетовой печатью. Чуть подержав лист в руках, он чуть не с сожалением расстался с предметом силы, положив его на стол.

Кирилл Федорович вдруг разом сдулся, словно из него выпустили воздух. Всеобщее ликование, что кулак, который до сих пор держал за горло каждого, чуть разжался, вовсе не означало, что рука ослабела или потеряла хватку. Хоть он и уверял себя, что всегда готов к встрече со всесильным ведомством, но повел себя совершенно не так как себе представлял. Кирилл Федорович уподобился десяткам и сотням тысяч людей, что могли ежесекундно оказаться на крючке у ведомства. Кирилл Федорович внутренне сжался, будто был уличен в чем-то противозаконном. Его физиономия, на которой обычно не отражались никакие эмоции, вдруг сделалась открытой книгой. Вместо того чтобы принять холодно-отстраненное выражение лицо покраснело и покрылось морщинами, словно у ребенка, который вот-вот готовится заплакать. Через миг краска отступила и накатила желтушная бледность. Кирилл Федорович посерел, постарел и впал в легкий ступор. Слегка подрагивающими пальцами он подтянул к себе опасный документ. Пробежав глазами текст, директор не смог сдержать вздох облегчения. Это была не повестка, которая чаще всего означала билет в один конец, а всего лишь требование предоставить личные дела воспитанников, пропавших за последние два года.

Благодарение богу, архив усилиями Арона Моисеевича содержался в образцовом порядке, так что запрашиваемые личные дела были подготовлены в самые сжатые сроки.