Год черной змеи (СИ)

Алик, оказался и вправду очень подвижным мужиком. Стоило раздаться стуку, как он тут же показался на крыльце. В нем совершенно не чувствовалось вялости, будто какая-то туго взведенная пружина не позволяла соседу остановиться. Словом при всей своей приветливости и разговорчивости Алик оказался к тому и настоящий лесоведом и рыболюбом. О погибшем супруге Марии Ивановны он отзывался с большой симпатией. Тем более, что они частенько вмести уходили на охоту и рыбалку. Все окрестности были ими исхожены и даже в некотором роде обжиты. Пеший переход в тридцать, а то и сорок километров с грузом за плечами не представлял для них трудностей. Впрочем, это дело былое. Главное, что соседи быстро нашли общий язык. В том смысле, что "спасибо" оказалось вполне приемлемым. Алик, ни секунды не возражал, если Максим воспользуется его верстаком и тисками хоть с самого утра. Тем более, что в деревне с восходом почти все уже на ногах.

Рабочий комбинезон, когда-то давным-давно приехавший вместе с лендлизовской техникой и лежавший после гибели мужа Марии Ивановны в сундуке, пришелся Максиму почти в пору. В чистой еще отдающей хозяйственным мылом свежевыстиранной одежке Максим смотрелся уже не как деревенский самоделкин, а походил на настоящего умельца. Осталось делом подтвердить претензию на это высокое звание.

Плашки, которые Максим нашел на чердаке, смотрелись как абсолютно новые. Да и с инструментами образовался полный порядок. Хоть мастерскую открывай. Памятуя, что сноровка не появляется сразу, Максим перед тем как приниматься за основную работу решил набить руку на сгонах. Пусть придется нарезать хоть десять, они никогда лишними не бывают. Пока не появится уверенность трогать длинные трехметровые трубы, что хранятся на чердаке - опрометчиво.

Для сгонов вполне подойдет небольшой обрезок старой трубы. Ерунда, что он покрыт ржавчиной, корщетка справится. После очистки останется чуточку поработать ножовкой по металлу, аккуратно распилить в размер и снять заходную фаску. Плотно закрепив в тисках готовую заготовку, Максим обильно смазал маслом саму плашку и конец трубы. Ну, дай бог силу. Очень внимательно, стараясь избежать малейшего перекоса, Родин медленно нарезал первый виток, затем второй. Не торопясь снял плашку, удалил заусенцы и стружку и вновь нанес смазку. Третий, пятый. Пошло дело. Родин старался как можно быстрее отделаться от взятых на себя обязательств. С другой стороны халтурить ему не позволяла натура. Как не посочувствовать такому энтузиасту. Мария Ивановна старалась чем могла помогать Максиму. Четыре руки, явно лучше, чем две. Родин, поначалу чувствовавший себя не в своей тарелке, довольно быстро перестал изображать глубокомысленную мину на лице, а принялся по своему обыкновению трепаться. Мария Ивановна делала вид, что не понимает всей двусмысленности откровений Максима, но в глазах ее поселились лукавые смешинки. Да и вправду слушать рассказы о том, что Максим никак не может обратить на себя внимание понравившейся ему девушки, было забавно. Тая улыбку, Мария Ивановна спросила с поддельным удивлением.

- А как же гладиолусы, которые ты вчера срезал? Не произвели на твою избранницу впечатление?

- Что вы, Мария Ивановна. Заявила, что они более отвратительны, чем я сам.

- Она хоть красивая. Имеют смысл твои мучения?

Беседа и совместная работа явно доставляли Марии Ивановне давно забытое удовольствие. Она помолодела и явно похорошела, сбросив с лица приросшую скорбную маску.

Ей нестерпимо захотелось услышать комплименты в свой адрес. Что ей байки о непонятных малолетних пигалицах. Почему не ее называют на редкость пригожей и обаятельной. В душе, словно сбросившей вериги тяжких времен Марии Ивановны, неожиданно затлела крохотная искорка ревности. Пусть Мария Ивановна пыталась задушить в себе чувства, пусть ей это на время удалось, но быть выше законов природы архисложно, почти невозможно. Все имеет свой предел. Скорбь тоже имеет свой срок и с течением времени становится слабее. В какой-то момент человек вновь обретает силы, чтобы снова начать жить. Мария Ивановна ощутила себя еще очень молодой и полной сил женщиной, которая еще может обрести счастье и отринуть прошлое. Сильным натурам для того чтобы открыть душу перед собой достаточно только набраться сил.

Максим сделал вид, что задумался. Он очень долгим взглядом, словно впервые увидел, оглядел свою хозяйку.

- Сердцу не прикажешь. Она на вас похожа, только дурная. Видать, мне на роду написано боготворить и влюбляться в чудачек. Так и помру холостым, нецелованным.

- Не беда. Встретишь еще свою суженную.

- А вот скажите, Мария Ивановна, что все девушки такие жестокие? Неужели в них нет ни капли жалости? Неужели один обман?