Год Единорога

Я тоже устроилась поудобнее, завернулась в серебристо-серый мех и уснула спокойно и сладко. Я открыла глаза только тогда, когда утреннее солнце заглянуло в откинутые полы палатки.

— Джиллан! — Это Кильдас распахнула мою палатку и сейчас стояла в дверях. — Что это ты так разоспалась?

Я с неохотой вылезла из-под теплого меха, подошла к ней и выглянула наружу. Исчезли лошади, на которых мы приехали, а также палатки сопровождавших нас воинов. На опустевшей площадке стояли только шатры невест. Все люди лорда Имгри поспешили уехать, пока невесты спали.

— Они, наверное, боялись, как бы некоторые из нас не передумали в последнюю минуту и не устроили скандала, — заметила я.

Кильдас улыбнулась.

— Но к тебе-то это не относится, не так ли, Джиллан? Конечно, она права. Меня в это утро ничто не заставило бы

повернуть назад.

— По крайней мере, они оставили нам наши свадебные наряды, — Кильдас указала на объемистый тюк. — Трудно сказать, когда позовут нас наши новые господа, но мне кажется, лучше подготовиться заранее. Вставайте, девушки! — крикнула она, откидывая полог еще одной палатки. — Встречайте Единорога и то, что он дарит нам этим утром!

В одной из палаток мы нашли чаши из полированного рога и сосуды с водой, настоянной на травах. Мы с удовольствием умылись чуть ли не первый раз за все путешествие и занялись нарядами, стараясь подобрать платья всем к лицу, чтобы выглядеть как можно красивее. Некоторые девушки из обедневших родов смотрели на наряды так удивленно, словно не знали, что с ними делать, а другие, как та же Кильдас, в любом наряде держались так, словно родились в нем.

Потом мы с большим аппетитом поели, не замечая времени и не мучаясь ожиданием. Кильдас подняла последний кубок и предложила выпить за наше счастливое будущее. И тут с перевала послышался чистый серебряный зов — не рога, как предупредил нас лорд Имгри, а ликующий звон фанфар. Я поднялась и обернулась к Кильдас и Сольфинне.

— Пойдем?

— Ждать больше нечего, — согласилась Кильдас. — Пошли навстречу тому счастью, за которое только что выпили.

Мы вышли из палатки и пошли по тропе прямо в плотную завесу тумана, поднимавшуюся снизу. Тропа, к счастью, была не крутая, и мы шли легко. По шуршанию длинных платьев я догадалась, что остальные девушки последовали за нами. Ни одна не осталась в палатке, не устроила напоследок истерики, не поддалась приступу страха. Спокойно и молча шли они навстречу судьбе.

Трижды прозвучал серебряный зов. Первый раз он заставил нас тронуться в путь, второй раз, когда мы миновали ущелье, и вот сейчас зазвенел снова.

Туман расступался сразу, словно какие-то неведомые руки отдернули занавес, и из холодной, неуютной зимы мы вошли прямо в светлую весну. Площадка была покрыта мягкой зеленой травой. Прямо перед нами открылся проход в зеленой стене кустов, украшенных мелкими белыми и желтыми душистыми цветами. Такими сладко пахнущими колокольчиками украшают в долинах венки невест.

На площадке никого не было, но прямо на траве лежали небрежно брошенные плащи. Все они были сделаны из тончайшей ткани, украшены драгоценными камнями и покрыты искусной замысловатой вышивкой. Мне показалось, что вышивка на всех плащах разная, но я не могла за это поручиться, так как все это было так пестро и запутано, что глаза разбегались.

Мы молча стояли и смотрели. И чем дольше всматривалась я во всю эту картину, тем больше мне становилось не по себе, словно за всей этой прелестью я видела что-то другое, и мне это не нравилось. Когда я принималась сосредоточенно разглядывать траву, кусты или плащи, они на глазах начинали меняться: все великолепие ярких красок таяло, открывая грубую реальность.

Площадку покрывала не свежая зеленая трава, а такая же пожухлая, прошлогодняя, как на равнине. И кусты стояли голые и замерзшие, как и положено им в это время года. А плащи, когда под моим взглядом померкла красота вышивки и драгоценных камней, оказались серо-коричневыми, как земля, на которой они лежали. Их единственным украшением был темный узор, напоминающий руны, мне незнакомый. И чем внимательнее я всматривалась, тем скорее и безвозвратнее рассеивалась прекрасная иллюзия. Я посмотрела на своих спутниц и поняла, что они видят только внешнее великолепие и не ощущают, что оно иллюзорно. Широко открытыми удивленными глазами смотрели они вокруг, и такая радость была на их лицах, что я сразу же решила ничего им не говорить о своем открытии. Да они бы мне сейчас и не поверили.

Одна за другой выходили они на этот колдовской луг и подбирали понравившийся им плащ. Вот и Кильдас отошла от меня и побежала на луг. Вот и Сольфинна…