Год Единорога. Романы, повесть

Я уже забыл мирное время. Человек быстро привыкает к состоянию постоянной опасности и тревоги. Когда пришли вести о вторжении, мой отец был готов выступить сам во главе отряда. Но, поразмыслив, он решил, что главной целью врага все же является Ульмдейл. Кроме того, его мучил страшный ревматизм, а эта болезнь не позволяет человеку, и тем более воину, спать в палатках или на сырой земле. И поэтому я повел отряд под знаменем грифона на помощь южным соседям. Яго очень хотел поехать со мной, но его старые раны воспротивились этому. Меня сопровождал маршал Юруго. Мой сводный брат и Роджер вернулись к роду моей матери. Во время войны именно там было их место, и я совсем не жалел об этой потере. Хотя между нами не было открытых столкновений и даже Хлимер перестал провоцировать меня, я все же чувствовал себя неспокойно в их компании. Да, они не были мне друзьями. Правда, в те дни я мало находился в замке, потому что ездил по долине, по побережью, собирая информацию, которую привозил отцу, прикованному к постели. И при этом я не только был его глазами и ушами, но и узнавал страну, знакомился с народом, которым мне, если позволят боги, придется править в будущем. Сперва меня встречали со скрытой враждой и даже со страхом, и я понял, что опасения Яго имели под собой твердые основания. Слухи о том, что я чудовище, глубоко проникли в умы людей. Но те, с кем я ездил по стране, кому отдавал приказы, проникались мыслью, что я обыкновенный человек, их господин. Они уже не считали меня чудовищем. Яго говорил мне, что те, кто уже общался со мной, полностью на моей стороне и разоблачают все слухи обо мне. Они говорят, что любой, у кого есть голова на плечах и два глаза, может видеть, что наследник лорда ничем не отличается от остальных люде(;. Мой сводный брат уже снискал себе дурную славу своим духовным нищенством и вздорным характером. В первую встречу с ним я охарактеризовал его как быка, и таким он был на самом деле. Для него вообще не существовали люди, которые были ниже его по положению. Все они, по его мнению, созданы лишь для того, чтобы служить ему. Но с другой стороны, Хлимер являлся искусным бойцом. У него были длинные руки, которые давали ему большое преимущество над таким хлипким соперником, каким он считал меня. Я не думаю, что в те времена охотно встретился бы с ним в поединке. У него было много союзников в доме и он постоянно демонстрировал это мне. Я же ни разу не отклонился от своего решения ни с кем не сближаться. К тому же, я столько времени был предоставлен себе, что плохо умел располагать к себе людей. Я никого не боялся, но и сам никого не любил. Я постоянно был один. Иногда я думал, как бы сложилась моя судьба дальше, не начнись война. Вернувшийся из Икринта Яго, куда он возил письма отца и мои подарки, отозвал меня в сторону и сунул в руку продолговатый плоский расшитый мешочек, размером с ладонь. Там находился портрет. Яго сообщил, что моя невеста просит прислать ей мой портрет. Я поблагодарил старого воина и еле дождавшись, когда он уйдет, впился глазами в ее портрет. Не знаю, чего я ожидал - разве что надеялся на то, что Джойсан не очень красива. Некрасивое лицо поможет ей перенести разочарование, когда она поближе познакомится со мной. Но передо мной был портрет девушки, на личике которой я не обнаружил следов разочарования. Лицо было тонким, а глаза на нем казались огромными. Эти глаза были какого-то неопределенного цвета - ни голубые, ни зеленые. Впрочем, художник мог и ошибиться. Но почему-то я был уверен, что художник не старался ее приукрасить. Он изобразил ее такой, какая она была на самом деле. Ее нельзя было назвать очень красивой, но лицо ее было таким, какое невозможно забыть, даже если увидеть его всего раз в жизни. Волосы ее, как и мои, были цвета осенних листьев - коричневые с благородным красным отливом. Лицо сужалось ото лба к подбородку и имело почти треугольную форму. Девушка на портрете не улыбалась, но смотрела на мир с каким-то интересом. Такова была Джойсан. Держа портрет в руках и рассматривая его, я вдруг впервые понял ясно и отчетливо, что это та, с кем связана моя жизнь, моя судьба, от которой мне не убежать. И я смотрел на серьезное лицо девушки, которая, как мне казалось, угрожает отнять мою свободу. Эта мысль заставила меня устыдиться и я поспешно сунул портрет обратно в мешочек и спрятал его в свой кошелек. Я хотел убрать его с глаз и выкинуть из головы. Яго сказал, что она хочет получить мой портрет, но даже если бы я очень хотел выполнить эту просьбу, не смог бы этого сделать. Я не знал никого, кто имел талант рисовать портреты, а расспрашивать посторонних мне не хотелось. И поэтому на просьбу невесты я не ответил ничем. А затем наступили дни, полные новых тревог, новых забот, и я забыл о ее просьбе, а может старался забыть. Ее портрет постоянно оставался при мне. Время от времени, я доставал расшитый мешочек и даже пытался вытащить портрет, но потом одергивал себя со злостью и снова прятал. Я опасался, что, видя ее лицо, сделаю то, о чем впоследствии пожалею. По обычаю, Джойсан должна была бы приехать ко мне в конце этого года, но обстановка была очень тревожной, близилась война, и приезд отложили. А следующий год уже застал меня на юге в самой гуще событий. Сражения? Нет, я не назвал бы это так громко. Лесники научили меня быть не героем сражений, а выслеживать, вынюхивать врага, собирать о нем самые подробнейшие сведения: о его передвижении, о его силах и о его привычках. Первые поражения, когда прибрежные крепости были повержены одна за другой под ударами металлических чудовищ, принудили нас объединить свои силы. К сожалению, объединение произошло с опозданием. Враг, хорошо изучивший наши методы ведения войны, знал наши слабости и имел подавляющее превосходство в вооружении. Решительный и беспощадный противник сокрушил трех могущественных южных лордов, весьма уважаемых народом. Трое оставшихся лордов были или более предусмотрительны или более везучи. Им удалось бежать и они сформировали совет. Таким образом нам удалось создать объединенную армию, которая перешла к тактике преступников Пустыни - молниеносным ударам с мгновенным отходом. Так нам удавалось наносить урон противнику, почти не теряя при этом своих людей.