Год грифона

Волшебник начал понимать, что страдает, видимо, понапрасну, но тут шум внезапно стих. Дверь столовой распахнулась, и в нее протиснулась вешалка. Самая обычная деревянная вешалка, на трех ногах и со множеством деревянных крюков наверху. Казалось бы, никакие чувства ей свойственны быть не могут. И тем не менее эта вешалка ухитрялась выглядеть виноватой. Будь она человеком, можно было бы сказать, что она страшно смущена. Клавдия ужасно побледнела, сделавшись зеленоватобелой, и, казалось, не могла отвести глаз от этой вешалки. Вермахт тоже слегка вздрогнул.

И ни Вермахт, ни Клавдия не обратили внимания на то, что вслед за вешалкой в столовую вошло множество высоких, решительных, пестро одетых людей, а шум в столовой внезапно стих оттого, что точно такие же люди вошли из кухни. Они выстроились вдоль стен и сбросили с себя белые фартуки. Под фартуками обнаружились у кого заряженный арбалет, у кого пара огромных пистолетов.

Глава 8

Тех, кто ворвался в столовую следом за вешалкой, возглавлял высокий, широкоплечий мужчина. Он был уже немолод — лет сорока, а то и пятидесяти, — но тем не менее удивительно хорош собой: точеное, худощавое, хищное лицо, и фигура ему под стать. Мужчина явно знал об этом и гордился собою. Копна золотых, не тронутых еще сединою волос была забрана назад и перевязана черным шелковым шарфом, а широкий черный пояс, стягивающий алую куртку, подчеркивал тонкую талию. Его пистолет был украшен золотой насечкой, и рука, державшая его, была тверда. На каждом пальце этой руки красовалось по золотому кольцу тонкой работы. Люди, теснившиеся у него за спиной, выглядели далеко не столь живописно, однако же и у них пистолеты в руках не дрожали.

У Коркорана в животе возникло странное, непривычное ощущение. Он перевел взгляд с пистолетов у дверей на десяток или больше арбалетов и пистолетов вдоль стен и ощутил, что его чудовищно подставили.

— Вы ведь вроде говорили, будто наложили на кухню достаточно заклятий! — прошептал он Вермахту.

— Не двигаться, не пытаться пользоваться магией, и никто не пострадает! — громко объявил красавец.

Вермахт тем временем отчаянно корчил рожи, пытаясь дать Коркорану понять, что он все сделал, как просили, и не понимает, отчего его заклятия не сработали. К несчастью, его гримасы привлекли внимание красавца.

— Следите за этими двоими! — распорядился он. — Это настоящие волшебники!

На стол, за которым сидели Коркоран с Вермахтом, немедленно навели несколько арбалетов и пистолетов. Коркоран сглотнул. Вермахт, конечно, был в своем одеянии, так что понятно было, что он волшебник. Коркорану хотелось бы думать, что красавец узнал в нем волшебника благодаря его величию и достоинству, но, скорее всего, дело не в этом. Просто этот разбойник гдето его видел. Да Коркоран и сам видел этого человека, но где именно, демон его побери?

— Кто вы такой? — осведомился он. — Что вам надо?

Голос у него слегка срывался, но не дрожал — и на том спасибо.

— Да неужто вы меня позабыли? — усмехнулся красавец.

Коркорану едва не стало дурно от этой усмешки.

— Стареете, Коркоран, стареете. А вот я вас не забыл. Да и вы меня должны бы помнить. Мы с вами малость повздорили изза денег во время последнего тура Чесни. Вы меня еще в море зашвырнули. Олаф Гуннарсен я. Припоминаете?

Олаф Гуннарсен! Ну конечно! Коркоран вспомнил тот вечер на пристани, почти девять лет тому назад, который он изо всех сил старался забыть. Однако все это вернулось к нему как наяву: рыбный запах Внутреннего моря, крики чаек над головой, пятна соли на досках причала — все до мелочей. И потрепанный ветрами и бурями деревянный корабль, возвышающийся на фоне закатного неба, и Олаф, который стоит на пристани перед своим кораблем и целится из этого самого пистолета с золотой насечкой в толпу напуганных туристов, прячущихся за спину Коркорана. Только в те времена Олаф не был таким щеголем. Он выглядел таким же потрепанным, как его посудина. Коркоран его ужасно боялся. В конце концов, это была не его вина, что ктото надоумил Олафа потребовать вдвое больше обычного за то, что он сделает вид, будто захватил туристов в плен. Однако Олаф был уверен, что Коркоран участвовал в сделке и прикарманил денежки себе. Коркоран помнил даже, что именно орал Олаф ему в лицо и как вся команда Олафа, от одноногого помощника капитана до мальчишкиюнги, стояла на палубе у них над головой и тоже выкрикивала оскорбления. А под конец Олаф заявил, что будет убивать туристов одного за другим, пока Коркоран не раскошелится. Коркоран пришел в такой ужас — что скажет на это мистер Чесни?! — что тут же зашвырнул Олафа куда подальше самым сильным заклинанием, какое сумел вспомнить, и крикнул туристам, чтобы те спасались бегством. Ну не виноват же он, что с перепугу малость перестарался! Олаф, вертясь волчком, перелетел через свой корабль и с громким плеском рухнул в воду гдето далеко позади, а за ним последовала вся его команда. Коркоран как наяву слышал всплески, крики и проклятия. И вот, видимо, этот человек отыскал его, чтобы отомстить…