Год грифона

«Ужас какой! — подумал Коркоран. — Настолько серьезные проблемы почти наверняка неисцелимы». Вот ведь не везет, так не везет! Королевский сын без гроша в кармане, явно богатая девушка, которая не желает признаваться, кто она такая, молодой человек, за которым явятся ассасины, если его родственникам станет известно, что он здесь, а теперь еще и императорская сестрица, которая Империи совершенно не нужна! Коркоран взглянул на гнома. Ну, тутто подвоха ждать не приходится. У гномов сокровищ в избытке, и к тому же у них есть кланы, которые всегда готовы поддержать родича.

— Ваш черед, — сказал волшебник.

Гном уставился на Коркорана. Точнее, он уставился на его галстук, слегка хмурясь при этом. Коркоран не возражал. Он предпочитал, чтобы студенты смотрели на галстук, а не ему в глаза. Он затем и носил эти галстуки, чтобы отвлекать на них страстные взоры студенток, а самому иметь возможность втихую наблюдать за учащимися. Однако гном смотрел и хмурился так долго, что Коркорану в конце концов сделалось как-то не по себе. Рыжеватые волосы и борода этого гнома были по гномьему обычаю заплетены во множество тоненьких косиц, в каждую из которых были вплетены косточки и полоски красной материи. Косицы бороды были довольно жидкие и коротенькие, а физиономия, которая хмурилась на волшебника изпод стального шлема, выглядела розовой и круглощекой — одним словом, почти мальчишеской.

— Рёскин, — представился наконец гном своим странным голосом, похожим на хриплый рев боевой трубы. Коркоран про себя подумал, что у него такой голос, должно быть, оттого, что звук резонирует в широкой, квадратной гномьей груди. — Гном, клан ремонтников, из пещер Центральных пиков, явился сюда на основе освобождения по факту, снабженный апостольской силой для обучения в интересах низших сословий.

— Что вы имеете в виду? — удивился Коркоран.

Гном вскинул рыжие лохматые брови.

— То есть как — что? Разве это не очевидно?

— Для меня — нет, — откровенно признался Коркоран. — Я из всего, что вы сказали, понял только, что вы гном из пещер Центральных пиков. Повторите это, пожалуйста, еще раз, но так, чтобы вас могли понять не только гномы, но и другие разумные существа.

Гном гулко вздохнул.

— Ято думал, что волшебникам положено все понимать с полуслова! — проворчал он. — Ну ладно. Так вот, я принадлежу к одному из самых низших сословий. Мы — ремонтники. Это понятно? Третьи снизу. Ниже нас только уборщики и точильщики. А над нами — еще шесть кланов: рудокопы, художники, конструкторы, ювелиры и так далее. И выше всех — кузнечные мастера. И все нами командуют, распоряжаются и помыкают, а также заботятся о том, чтобы мы не приобрели умений и навыков, которые могли бы дать нам те же привилегии, что и им. И вот примерно год назад, как раз в эту же пору, мы сумели наконец доказать, что это несправедливо. Сторн и Бекула — оба ремонтники, а Бекула вообще девчонка! — отковали такое волшебное кольцо, равного которому не делали до сих пор даже кузнечные мастера. Однако сокровищем это кольцо не признали — ведь они всего лишь ремонтники! Понимаете? И вот мы, ремонтники, разгневались и сговорились с уборщиками и точильщиками. Оказалось, что они тоже не раз изготавливали хорошие вещи, но даже не пытались предъявить комунибудь свою работу, потому что заранее знали, что сокровищем ее не признают. Это тирания, вот что это такое, чистая тирания!

— Хорошо, хорошо. Только не увлекайтесь. Просто объясните, при чем тут вы, — сказал Коркоран.

— Как при чем? Ведь я же избранный! — сказал Рёскин. И гордо улыбнулся себе в бороду. — Нужен был ктото достаточно молодой, чтобы его не хватились, и достаточно толковый, чтобы смог учиться здесь, в университете. И наши кланы избрали меня. И вот собрались гномы всех трех кланов, молодые и старые, мужчины и женщины, и собрали по кусочку золота в качестве платы за обучение, и вложили в меня по частице своей магической силы. Так я стал апостолом. Потом я потихоньку ушел оттуда. Это мы называем освобождением по факту. И мне нужно выучиться на настоящего мага, чтобы потом вернуться обратно и стереть в порошок этих кузнечных мастеров и всех прочих угнетателей. Свергнуть старый, прогнивший строй, который давно изжил себя. Понимаете?

«А теперь еще и гномий революционер! — подумал Коркоран. — Все хуже и хуже!» Он понял, что если Мирна отправит в Центральные пики письмо с просьбой о пожертвовании, сюда наверняка явится целая толпа разъяренных кузнечных мастеров и прочих угнетателей, которые потребуют вернуть Рёскина и заберут его плату за обучение. Волшебник сделал еще одну пометку, напротив имени Рёскина, и спросил:

— Так вы поэтому ходите в полном доспехе?

— Нет, — ответил Рёскин. — Но я полагал, что мне надлежит явиться к своему наставнику в подобающем облачении. Разве не так?

Он еще раз окинул взглядом футболку и галстук Коркорана и снова нахмурился.