Год грифона

Лукин задумался. Остальные попрежнему молчали. Сперва Лукин подумал, что его друзья посходили с ума, как и Ольга. Как же так: он раз в жизни повел себя как настоящий принц, выручил Рёскина, а его никто не хвалит, не говорит, какой он находчивый, а предлагают подумать! Чушь какаято. Но чем дольше он размышлял, тем сильнее шаталось и таяло его довольство удачно проведенной операцией по спасению Рёскина. И изпод него начало выколупываться какоето не очень приятное чувство. Не слишком ли деспотично обошелся он с Ольгой? Но, с другой стороны, когда ведешь себя как принц, поневоле приходится распоряжаться людьми… Лукин обнаружил, что ему не стоится на месте. Он подошел к Рёскину и отдал ему пергамент с договором.

— Вот, держи, — сказал он и, не сдержавшись, спросил: — Как вы думаете, она это серьезно насчет того, что больше никогда в жизни не будет со мной разговаривать?

Ольгу все присутствующие знали неплохо; все знали, как она горда и непреклонна, и потому в один голос ответили:

— Да!

И снова выжидательно уставились на Лукина.

— Ну чего вы все на меня так пялитесь?! — сердито воскликнул он.

Ему захотелось тоже сбежать, как Ольга, и побыть одному. Но как только Лукин представил себе, что останется один, перед его мысленным взором тотчас же предстала огромная зияющая яма, отчаянная боль от того, что он больше не нужен Ольге. Он привык полагаться на Ольгу. Она его понимала. Она знала, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Именно поэтому его так ошеломило, что она не поняла, что он солгал гномам. Ведь во всех прочих сложных случаях она всегда его поддерживала и выручала! Она одолжила… да нет, просто дала ему денег на новую одежду. Она не раздумывая подарила ему этот бесценный блокнот на первой лекции Вермахта и создала ту вонючую обезьяну, чтобы помочь ему — хотя позднее сама ему призналась, что терпеть не может создавать чудовищ: она потом всегда чувствовала себя довольно мерзко. Так почему же, почему она сбежала? Лукин даже не подозревал, что Ольга способна вести себя так безоглядно.

— Как вы думаете, может, мне стоит пойти к ней и попробовать поговорить? — спросил он у друзей.

— Ну, это зависит от того, что ты собираешься ей сказать, — ответила Клавдия.

«Ну, тогда не пойду, — решил про себя Лукин. — Она просто снова наорет на меня, да и все». Он совершенно не представлял, что ей сказать. Скорее всего, он просто начнет ныть и говорить Ольге, что она ему нужна, и все такое. Она только рассердится, и самому потом будет стыдно… Но когда он подумал о том, как ему нужна Ольга, он вдруг почувствовал, что Ольга ему действительно очень нужна и он без нее никак не может. Вот бы никогда не подумал, что такое бывает… И как только Лукин это осознал, он начал понимать, отчего Ольга так рассердилась. Да, действительно, можно сказать, что она ему не ровня… «Да плевать мне на ее гнусного папашу! — внезапно разозлился Лукин. — Я бы с удовольствием поставил ему личную мышеловку!» Но он понимал, что на самомто деле проблема вовсе не в этом… Он вздохнул.

— Я не знаю, куда она убежала, — сказал он.

— Ты на волшебника учишься или как? — осведомился Рёскин.

Лукин непонимающе нахмурился.

— Рёскин имеет в виду, — пояснила Эльда, — что, если ты так или иначе связан с Ольгой, ты всегда можешь определить, где она.

Лукин немного подумал. Остальные продолжали выжидающе следить за ним. Наконец его нахмуренное лицо немного просветлело и он улыбнулся.

— На крыше Дома заклинателей, — сказал он. — Примерно там, где отлеживалась Эльда.

Ольга в самом деле была на крыше. Она взбежала наверх по узенькой деревянной лесенке, ведущей к люку рядом с трубой. Слезы капали у нее с подбородка и терялись в волосах. Ольга чувствовала себя точно так же, как в детстве, когда взбиралась на мачту после того, как Олаф ее избивал. «Да, — подумала она. — Точно так же. И снова я одна. Как всегда». Она свернулась комочком рядом с трубой, прячась от холодного ветра, и плакала, плакала, плакала навзрыд. О себе, и об отце, и о Лукине. Лукин! Он казался таким добрым, ласковым, понимающим, несмотря на свой мрачноватый вид. А оказался совсем не таким! По крайней мере, на Ольгу у него доброты и понимания не хватило. Она поняла, какой он на самом деле, когда он изображал наследного принца перед гномами. Аристократичный, высокомерный, ужасно вежливый. И очень учтивый с низшими. Ну конечно, ведь большинство людей ниже его по рождению. А Ольга еще ниже, чем большинство из них. Не укради тогда Олаф этот корабль после смерти Ольгиной матери, была бы сейчас Ольга обычной портовой шлюхой.

И вот она сидела и рыдала. Холодный ветер налетал со всех сторон, загоняя в рот влажные пряди волос, а она рыдала, не обращая на него внимания.

«Ну, в чем дело? — вскричал ветер. — Поговори с нами! Пожалуйста, поговори с нами, как раньше!»

Ольга открыла мокрые, опухшие глаза и уставилась на воздушные стихии, оплетавшиеся вокруг нее. То были прозрачные существа, похожие на длинные шелковые шарфы с тревожными птичьими глазами. «У Эльды глаза как у них, — подумала Ольга. — Наверно, поэтому она мне так нравится».