Год грифона

Это оказалось непросто. Как сказал потом Фелим, когда все уже сидели в буфете, в волшебнике Поликанте было никак не меньше тонны, и без могучей Эльды и Рёскина, который умел ворочать тяжелые камни, им бы нипочем не управиться. Десять человек, воспользовавшись вешалкой как рычагом, приподняли Поликанта настолько, чтобы Эльда с Рёскином сумели подхватить его за каменные бока и потянули наверх, в то время как все прочие бросили вешалку и принялись толкать. Наконец статую удалось затащить на пьедестал. Тут коекому пришло в голову попытаться использовать заклятия для уменьшения веса, но все было впустую: Поликант, похоже, был так же невосприимчив к магии, как Джессак. Пришлось снова пустить в ход грубую силу. Общими усилиями статую поставили вертикально. А потом Эльда зависла в воздухе, судорожно размахивая крыльями и вцепившись всеми четырьмя лапами в остроконечную шляпу волшебника Поликанта, а все самые сильные, кто поместился на постаменте, принялись толкать статую, пытаясь установить обломанные концы ног волшебника на место.

Камень скрежетал. Все отчаянно пыхтели — а Эльда громче всех. На постамент ручьями лился пот. Процессом установки командовал сам волшебник:

— Правей! Чуть назад! Теперь на полдюйма влево… Вперед, и на осьмушку дюйма вправо… Разверните меня чутьчуть по часовой стрелке… Нет, это слишком сильно, в другую сторону… Вот так… Опускайте!

И статуя с грохотом встала на место. Эльда взметнулась вверх, гадая, отвалятся у нее лапы или всетаки нет. Стоящие на постаменте с трудом держались на ногах, дрожа от усталости.

— Ну что, все? — спросила снизу Клавдия.

— Да, — ответил волшебник Поликант. — Спасибо.

На этом каменные губы сомкнулись, и он снова превратился в статую. Студенты озабоченно расспрашивали его, все ли с ним в порядке, но волшебник не отвечал.

Эльда устало опустилась на землю. А Рёскин присел и провел руками по ногам статуи там, где проходила линия разлома.

— Как новенькие! — сказал он. — И следов не осталось!

— Вот это волшебник, это я понимаю! — почтительно сказал Фелим. — По правде говоря, мне не верится, чтобы ктото из наших нынешних наставников был способен на такое.

Остальные кивнули и стали слезать с постамента. Лукин вытер взмокший лоб тыльной стороной кисти.

— Уфф! — сказал он. — Ну и денек! Не знаю, как вы, но я только что вспомнил, что недавно получил деньги. Пойдука я в буфет, промочу горло.

И все пошли в буфет. Ужин они прозевали, а потому поужинали бутербродами из буфета. Они просидели там остаток вечера. Эльда разлеглась у стены, рядом с изрядно поцарапанной вешалкой, посасывая через соломинку пиво и гадая, что такого люди находят в этом напитке. Клавдия сидела, прислонясь к Эльде и временно чувствуя себя в безопасности. Рёскин уселся на высокий табурет из бара, чтобы быть на одном уровне с остальными, и, постепенно повышая голос, рассказывал Фелиму, как можно изготовить крылья и заколдовать их так, чтобы они могли поднять в небо гнома. Лукин только улыбался и покрепче прижимал к себе Ольгу.

* * *

Много позже, когда студенты, шумно болтая и нестройно распевая, разошлись наконец по своим комнатам, Финн решительно прошел через двор, спугнув по пути стайку мышей, собравшуюся у оброненного бутерброда, и через маленькую калитку в главных воротах вышел на улицу. «Сперва зайти в „Белого льва“, — думал он, — потом в „Золотого орла“ и в „Мага“. Если там его не окажется, придется обойти „Красного волшебника“, „Синего вепря“, „Зеленого гнома“ и „Грифона“. Потом „Дракона“, „Заправку“, „Вина Тилли“ и еще коекакие кабаки попроще». В городке была уйма кабачков и трактиров и несколько больших постоялых дворов, таких как «Герб империи» или «Поющий арфист», где, по всей вероятности, останавливались сенаторы и гномы. Так что путешествие предстояло долгое.

Но Финну повезло. Коркоран обнаружился в «Белом льве». Он сидел за столом, уставленным стройными рядами пустых бутылок, а перед Коркораном стояла еще одна, полупустая. Других клиентов в зале не было, трактирщик переворачивал стулья, ставил их на столы и нетерпеливо поглядывал в сторону засидевшегося гостя.

— Пошли, Коркоран, — сказал Финн. — Пора домой.

— Нету у меня дома, — с горечью ответил Коркоран. — Сирота я. В пятнадцать лет выгнали меня на улицу, помирать с голоду. Нашу деревню туры разорили дотла. Я пришел в университет пешком.

— Теперь университет ваш дом, — терпеливо объяснил Финн. — Вы там главный. Помните?

— Неет, — сказал Коркоран. — Главный там не я. Главная там Кверида. А я так, председатель совета.

— Ну, в наше время это то же самое, — возразил Финн. — Идемте, Коркоран. Нам без вас не обойтись. Сегодня на университет напали грифоны, а там не оказалось никого, кто мог бы с ними разобраться. Один из них даже уронил статую волшебника Поликанта.

— Этоммыши, — сказал Коркоран. — Вы, Финн, наверно, пьяны. Это не грифоны, это мыши. Мыши не роняют статуи. Они едят лунные корабли.

Финн тяжело вздохнул.

— Какая это у вас бутылка? Десятая? Идемте, Коркоран. Вы уже достаточно пьяны. А хозяину надо закрываться.