Год, когда я всему говорила ДА

А потом кое-что случается с одним человеком из моего списка «вместе до смерти» (назовем ее… к примеру, Пэм?). Пэм – моя подруга, которую я описала бы как воистину удивительного человека. Сильная и по-настоящему веселая. Остроумная. Добрая. Непринужденная. Верная. Любительница приключений. Но когда я кидаюсь с головой в этот трудный год «Да» и совершаю первые робкие неуверенные шажки к счастью, Пэм становится ледяной стеной. Я все чаще и чаще оказываюсь в ситуациях, когда Пэм все больше сердится на меня. В начале года «Да» случается один особенно некрасивый инцидент. Потом, пару месяцев спустя, некрасивая ссора. Я подолгу размышляю, пытаясь понять, не стала ли я внезапно сверхчувствительной. Или, быть может, каким-то образом спровоцировала такое поведение. Я ловлю себя на том, что осторожно расспрашиваю Пэм о некоторых ее замечаниях или поступках, которые кажутся мне попросту подлыми. Она уклоняется от любого конфликта. Я не понимаю, каким образом моя добрая, уверенная в себе подруга стала такой. Я обеспокоена. Но когда подобное случается снова, в показной и пассивно-агрессивной манере, я уже слишком далеко зашла по линии года «Да», чтобы с этим мириться. Теперь, всей душой готовая бросаться в трудные разговоры, я приступаю к ней с вопросом – что происходит? И разговор складывается нехорошо.

Я поступаю так, как всегда поступаю, когда хочу, чтобы мне сказали правду без прикрас. Я созываю свой внутренний круг «вместе до смерти»: Золу, Гордона и Скотта. Я знаю, что они не промолчат, если я не права, если я поступила неправильно и не обращаю на это внимания. Мы собираемся за ужином. Я рассказываю им все. Они молча слушают.

Я жду, когда же кто-то из них выступит, начнет говорить мне правду. Даст мне знать, что они думают.

Ничего. Они переглядываются. Их брови ведут между собой безмолвные дебаты. Но я в них не участвую.

– Что?! – в раздражении рявкаю я. Круг «вместе до смерти» никогда ничего не утаивает. – Скажите уже.

Наконец один из них решается.

– Мы все гадали, когда же это случится. Когда ты наконец заметишь, как с тобой обращается Пэм.

О чем это они?

Они говорят мне, что всегда подозревали Пэм. На их взгляд, Пэм не радует то, что я счастлива. Она страдает, потому что я изменилась, и они это заметили. Я больше не желаю быть прикроватным половичком, так что у Пэм больше нет никакой полезной функции. Они очень мягко объясняют мне, что Пэм никогда не была тем человеком, которым я ее считала.

У меня нет слов.

– Пэм? ПЭМ?!

Я ошеломлена. Я в ужасе. Я…

Я минуту сижу, закаменев. Закрываю глаза. И начинаю вспоминать все, что на самом деле знаю о Пэм. Все, что я на самом деле видела сама или слышала о поступках Пэм за те годы, что знаю ее. Не могу припомнить никаких случаев, когда она была бы «сильной» или «веселой». Она всегда на взводе – никакой непринужденности. Мне случалось видеть, как она была и мелочной, и злобной, и сплетницей, так что «верная» – это совсем не то слово. Но… она ведь никогда не была такой на самом деле? Верно? Верно?

И тут я громко ахаю.

Потому что это первый раз, когда я начинаю что-то понимать.

Те друзья, которых я создавала в своих дневниках, когда мне было одиннадцать лет? Те личности, и биографии, и качества, которыми я их наделяла? Те истории, которые я сплетала, чтобы создать мир, в котором у меня были свои люди? Люди, которые привечали пухлую девочку-аутсайдера в очках с толстыми «бутылочными» стеклами и некрасивыми косичками? Персонажи, которых я сотворила, чтобы у меня было свое племя?

Я делаю это до сих пор.

Прямо сейчас.

Я понятия не имею, какова Пэм на самом деле. Потому что… все до единого качества, которые я упоминала в прошлом, говоря о ней, – это всего лишь рельсы, уложенные мною. Посиделки у костра.

Я плету небылицы и тем зарабатываю на жизнь.

Я придумала Пэм.

Роль Пэм играет кто-то по имени Пэм.

Я потратила не один год на дружбу – прекрасную, совершенно изумительную дружбу – с человеком, который является лишь заменой плода моего воображения.

Сижу. Осознаю, что состою в дружеских отношениях с воображаемой реальностью.

Я даже не уверена, что мне нравится эта настоящая Пэм.

Я даже не думаю, что знаю Пэм. Она была просто…

– Аватаркой, – подсказывает Скотт. – Она была аватаркой.

Да!

Я расстроилась. Еще сильнее я расстраиваюсь, когда это случается уже со вторым человеком из моего списка – назовем его… Кеном? Я могла бы подробно рассказать о Кене, но… Второй куплет? Такой же, как и первый. В этом все дело: нет необходимости детально рассказывать, что произошло с Кеном, потому что, в сущности, это та же самая история.

Кружок «вместе до смерти» находит эту тему увлекательной. Мы не можем перестать обсуждать ее.

– Неужели я просто переписывала личности людей, чтобы они были лучше, чем настоящие люди? Создавала их, чтобы они служили той цели, которая мне была нужна? – ахаю я. – О боже мой, неужели я заваливала проблемы не только едой, но и персонажами?

В ту ночь я не могу уснуть.