Год колючей проволоки

— Сэр, похоже вы так ничего и не поняли из того, что я пытался сказать. Вы воспринимаете Саудовскую Аравию и правящий там режим как хороших мусульман, а Пакистан и правящий там режим как мусульман плохих. А это не так, и в таком восприятии части исламского мира и заключается наша главная проблема, не позволяющая одержать победу. Хороших, лояльных нам мусульман не существует в природе. Есть те, кто торгует с нами, и есть те, кому нечего нам предложить. Есть те, кто говорит хорошие и правильные вещи, и те, кто говорит вещи плохие. Но все они ненавидят нас и хотят нас уничтожить. Все без исключения. Если в Саудовской Аравии узнают про то, что мы затеяли, — а они обязательно узнают, если мы предложим им вывести свои пусковые установки к определенной дате — об этом узнают и в Пакистане. Я не буду спорить, что часть саудовской армии и элиты ориентирована на нас — но это только часть, и не самая большая. А остальные нас ненавидят. И я не хочу, сэр, играть в орлянку жизнями американских военных летчиков и заранее предупреждать хотя бы самых лояльных из лояльных мусульман, пусть даже намеком о том, что должно произойти.

— То есть мы оставляем регион без прикрытия?

— Почему? А на что предназначена наша группировка в Персидском заливе? Система Aegis на ней плюс истребители с иракских аэродромов образуют завесу.

Адмирал Маллен мрачно размышлял.

— Президент никогда не пойдет на это…

— Почему бы не спросить его об этом?

Маллен скривился, как будто проглотил целиком лимон.

— Хорошо. Первый этап — бомбардировщики, группа планирования ВВС подкорректирует ваш план, возможно, обойдемся без того, чтобы устраивать репетицию третьей мировой. Что дальше?

— Дальше — одновременный удар «Томагавками» с бомбардировщиков «Б-52», взлетевших с Диего-Гарсия и с ракетных подводных лодок. Необходимо залегендировать наличие в районе одновременно двух авианосцев — один пойдет в порт приписки из Персидского залива, второй — пойдет ему на смену. Заранее снарядить все палубные группировки, они должны будут добить аэродромы, которые еще будут действовать, и зачистить небо. На все на это — день, максимум два. Все надо делать настолько быстро, чтобы никто не успел опомниться и предпринять контрмеры. Желательно залегендировать военные приготовления чем-то, что уже раскручено и не будет вызывать вопросов — например, подготовкой удара по Ирану. Это уже давно педалируемая журналистами тема, и, сосредотачиваясь, мы не вызовем излишних вопросов и догадок. Ну, а дальше — Пакистан забирает себе Индия. Или Китай, что вообще-то равнозначно, сэр. Возможно даже, что и Китай; Китай заинтересован в продвижении на запад не меньше, чем Индия — на север, а порт Карачи для Китая по стратегической важности не уступает всему его побережью, потому что дает прямой выход в Индийский океан и короткий путь через Афганистан — к Ирану, к его нефти и газу, а там и ко всему Персидскому заливу. Если даже Китай и Индия схватятся за остатки Пакистана — это опять-таки нас не будет касаться, пусть себе воюют. В этой ситуации, сэр, кто бы что ни предпринял — Соединенные Штаты Америки окажутся в выигрыше в любом случае.

Примерно через месяц план, доработанный специалистами USSTRATCOM, попал на стол к Президенту США Бараку Хусейну Обаме. Барак Обама, некогда уверенно жегший глаголом сердца людей, был уже не тем, каким прежде. Он пришел к власти, обещая закончить иракскую и афганскую компании, — и иракскую худо-бедно закончил, а афганская, похоже, только сейчас и начиналась. Он обещал побороть экономический кризис — и поборол его, вот только кризиса больше не было, но и роста тоже не было, экономические показатели были приемлемыми, а страна на деле все больше и больше погружалась в пучину депрессии. Лидер консервативного большинства Ньют Гингридж и безумная популистка Сара Бейли били по нему все более и более крупным калибром, и он уже тогда стал понимать, что на выборах двенадцатого его песенка окажется спетой. Барак Хусейн Обама всю жизнь руководствовался соображениями здравого смысла, он верил в здравый смысл, и у него не было никакой иной платформы и никакой идеологии, кроме идеологии здравого смысла. Только заняв пост главы государства и став самым могущественным человеком на планете, он понял, какое скудоумие и безумие царит везде, в том числе и в той стране, которой он управляет. Люди давно забыли соображения здравого смысла, и, апеллируя к здравому смыслу, ими невозможно было управлять. Взять ту же дикую историю с мечетью на месте разрушенного ВТЦ — только когда этой мечетью, историей с ее строительством, проехались по нему, как асфальтовым катком, он понял, что в этой стране говорится одно, а люди чувствуют и делают совершенно противоположное. Сара Бейли поняла это раньше него самого — и активно, бесстыдно пользовалась этим.

Государство Соединенные Штаты Америки, которое некогда бы светочем для всего остального человечества, стремительно разгоняясь, шло под откос. Рельсы пока еще были под колесными парами — но впереди уже виден был обрыв.