Год короля Джавана

Танец продолжался. Тавис вернулся на восток, поставил чашу и кропило под стол, а Джорем, встав перед Квероном на одно колено, склонил голову, поставив меч прямо перед собой. Кверон на несколько мгновений молитвенно сложил руки над склоненной головой Джорема, но Джаван толком не понял, что они делали, поскольку в этот миг к нему подошел Тавис с небольшим серебряным кубком, который взял со стола. Он коротко улыбнулся Джавану и протянул ему чашу.

— Ты помнишь, нам обоим пришлось отведать этого странного вина той ночью, и мы немало времени потратили, пытаясь определить, что же за снадобье туда добавили. — Он пожал плечами и посмотрел на кубок. — Я до сих пор толком не знаю, что же это было… Но на сей раз там нет мераши, и никакого снотворного, поскольку ты должен оставаться в сознании. Тем не менее Джорем меня заверил, что это очень близкое подобие того зелья, которое дал нам Райс в ту ночь, а Кверон подтвердил, что оно не причинит тебе никакого вреда.

Джавана внезапно охватила дрожь, ибо на краткое мгновение, когда Тавис вручил ему бокал, он подумал, что в темном вине может таиться какая-то угроза.

— Тавис, мне что-то совсем не хочется это пить, — прошептал он.

— Мой принц, вы ждали этого четыре с лишним года, сейчас не время отступать.

Зажмурившись, Джаван поднес бокал к губам и робко сделал первый глоток. Как и в прошлый раз, это было сладкое фианнское вино. Теперь-то он мог оценить его по достоинству, но у него не было никакого желания наслаждаться этим напитком, и он осушил кубок, стараясь не думать о том, что было в нем помимо вина.

Тавис кивнул с улыбкой, когда Джаван открыл глаза и взял опустевший кубок у него из рук. Джорем тем временем поднялся на ноги и направился к ним, держа меч прямо перед собой. Встав лицом к востоку, он жестом показал Джавану сделать то же самое.

— Сейчас вы услышите слова, — негромко объявил Джорем, не сводя взгляда со свечи, горевшей на востоке, — что произнес ваш отец, когда устанавливал в ту ночь третий круг. Кверон помог мне все вспомнить в точности. Вы были в комнате, когда он произнес эти слова. Если вы войдете в транс и сосредоточитесь, то поймете, что тоже способны их вспомнить… равно как и все то, что случилось с вами той ночью.

С этими словами он на несколько секунд застыл в неподвижности, затем приветствовал восток своим клинком:

— Восток, Источник Света.

С глубоким вздохом он опустил кончик меча, касаясь пола прямо перед свечой и вполголоса проговорил:

— Святой Рафаил, Целитель, владыка Бурь и Ветров…

Он медленно двинулся направо, повторяя две окружности.

— Сохрани и исцели нас разумом, душой и телом сей ночью.

Он уже почти достиг юга, где горел красный светильник, и почтительно склонил голову, прочерчивая лезвием круг. Когда он сделал это, Джаван заметил краем глаза, что Тавис также поклонился. Джаван сделал то же самое.

— Святой Михаил, Защитник, страж Эдема, защити нас в час нужды.

Джорем двинулся дальше. Там, где проходило острие клинка, оставался сверкающий серебристый след, одновременно туманный и вполне реальный, толщиной, наверное, в несколько пядей. Джаван смотрел, как он рос вслед за Джоремом, и было такое впечатление, будто чем дальше продвигается священник, тем труднее ему становится разматывать эту светящуюся ленту. Он не мог оторвать от нее глаз. А Джорем тем временем уже приветствовал запад, и все они поклонились, следуя его примеру. Где-то глубоко внутри Джаван знал, какие слова сейчас произнесет Джорем, и даже почти не удивился, когда синий огонь отразился в полированном клинке, и он услышал именно те слова, какие и ожидал.

— Святой Гавриил, небесный вестник, донеси наши мольбы Богоматери.

Джаван словно слышал голос отца, звучавший теперь в унисон с голосом Джорема… словно бы видел знакомое отороченное мехом одеяние алого цвета, наложившееся на синюю михайлинскую рясу священника. Он с трудом подавил желание протереть глаза, когда Джорем перешел к северу, где горела зеленая свеча, и ожидал его Кверон, но у него было такое чувство, что даже если сейчас он зажмурится, то внутренним взором все равно будет видеть перед собой отца.

— Святой Уриил, Темный Ангел, приди тихо, если должен, — произнес Джорем. — И пусть все страхи умрут в этом месте.

Джавана бил озноб, пока Джорем замыкал края круга на востоке; затем тот вновь поклонился, прямо рядом с ним. Он толком не понимал, к кому именно обращался сейчас Джорем, и к кому обращался его отец с теми же самыми словами, и кого призвал он сам к смертному ложу брата, но был преисполнен благоговения. Он знал об архангелах из детского катехизиса и семинарского обучения, хотя никогда не слышал, чтобы кто-либо обращался к ним так, как сейчас Джорем.

Священник повернулся, держа меч перед собой за рукоять, и жестом велел Джавану также повернуться к центру круга. Тот повиновался, глядя через круг на бледного, сосредоточенного Тависа, и Джорем произнес новые слова, которые, как почему-то Джаван был уверен в глубине души, прежде звучали из уст Ивейн: