Год крысы

Времени на разговоры не было. Нужно было спешить. К железнодорожной ветке выезжал грузовик, в кузове которого стоял Торба.

— Гражданин на барже! — прокричал Торба в мегафон. — Немедленно сойдите на берег! Мы применим против баржи боевое оружие.

Торба сдернул с головы защитный шлем. Оккервиль торопливо разматывал с кнехта канат.

— Немедленно покиньте баржу! — каркал мегафон. — Немедленно покиньте баржу!

К грузовику, в кузове которого продолжал стоять Торба, подбежал военный в штатском. Торба склонился к борту, и военный, косясь на Родиона, что-то торопливо ему пояснил.

Торба разогнулся и пристально посмотрел на руку, которую Родион прятал в кармане.

— Молодой человек! Спускайтесь на берег! — прогремел мегафон. — Вы окружены, у вас нет шансов!

На груди Родиона заплясали два малиновых огонька от лазерных прицелов. Оккервиль досадливо крякнул.

Родион посмотрел Торбе в лицо, горько усмехнулся и покачал головой. Он заметил рядом с Торбой холодные глаза человека в штатском и вдруг понял, что все — за исключением крыс — происходит именно так, как того хотел военный.

— Нельзя! Нельзя стрелять! — что есть силы закричала Ксюша. — Баржа заминирована!

— Отставить стрельбу! — подал голос Папа. — У него лимонка. Мы не можем рисковать.

Последние крысы поспешно перебегали по откинутому трапу на паром. Заводские ворота распахнулись и на территорию завода хлынули все вперемешку — военные, штатские, ОМОН, машины скорой помощи, пожарные.

— Молодой человек! — прокричал Торба. — Делаю вам последнее предупреждение. У вас еще есть шанс сдаться. Власти обещают вам снисхождение!

В эту минуту баржа дрогнула, откинутый борт заскребся по песку и лег на воду. Оккервиль бросил последний швартовый конец на палубу.

Только сейчас Торба заметил, что баржу у берега уже ничего не держит.

— Прекратить! — загудел мегафон. Но было уже поздно.

Баржа качнулась, между досками пирса и бортом появился просвет и стал стремительно увеличивался. Течение принимало судно, и оно медленно разворачивалось носом вниз по ходу реки, к заливу. Последние гигантские крысы бросились вплавь за качающимся на воде бортом.

На опустевший пирс подошли Матросов с Калюжным.

— Может быть, она еще живая? — Ксюша взглянула на Матросова блестящими глазами.

— Кто?

— Моя Лолита. Как ты думаешь?

Матросов строго на нее посмотрел и ничего не ответил.

— Молодец, парень! Все правильно сделал! — с чувством сказал Калюжный, имея в виду Родиона.

— А что с ним теперь будет? — повернулась к нему Ксюша.

Ответом ей было молчание. Такой вопрос легче задать, чем на него ответить.

— Что вы тут стоите! — орал на Торбу стоявший на прибрежном песке Папа. Из-за его спины откуда ни возьмись выглянуло сосредоточенное лицо Бэхи. — Отправляйте к барже буксир! Связывайтесь с пограничными катерами.

Торба побледнел, вытащил из кармана армейскую рацию и начал что-то в нее говорить. Потом вскочил на подножку подъехавшего армейского джипа и помчался в сторону заводских ворот.

Баржа неудержимо удалялась от берега. Собравшимся у реки было видно, как судно, чудом не задев опоры, прошло под сводами последнего перед заливом моста.

— Он может спрыгнуть ниже по течению… — предположил Матросов.

— А лимонка?

С лимонкой, конечно, сложнее…

— Вообще-то можно чеку вставить на место…

— Да что там на место! Забросить лимонку подальше в воду и все дела! — высказался Калюжный.

— Он не станет прыгать в воду… — заметил Оккервиль

— Почему? Он не умеет плавать? — спросила обеспокоенная Ксюша.

Оккервиль строго на нее посмотрел и отвернулся.

— Может, он уже плывет, просто мы не видим, — поспешно поправилась Ксюша.

Но Родион никуда не плыл. Он все так же стоял, вжимаясь спиной в переборку рубки. Вокруг царила удивительная тишина. Даже обычного журчания рассекаемой носом воды не было слышно — баржа и течение двигались с одной скоростью.

Он видел, что на берегу и на пирсе скопилось большое количество людей. Военные и ОМОН спешно грузились в машины и уезжали с территория завода. К берегу подъехал Папин «Мерседес» и увез губернатора, за ним с сиренами унеслись машины сопровождения.

Паром относило все дальше и дальше от завода. За бортом мимо Родиона медленно проплыл водозабор Северного района. Какие-то рыбаки на берегу с изумлением проводили глазами судно, которое медленно, чуть боком сплавлялось по реке.

Родион посмотрел на свои белые, будто алебастровые пальцы, сжимающие гашетку лимонки, и презрительно улыбнулся. «Ну, вот и все! — подумал он. — А ведь все могло быть иначе… И в жизни мог быть хоть какой-то смысл! А, собственно, какая разница? Только бы удалось отплыть подальше от города!»

— Ну что? Он прыгнул? Вы видите? — спросил Калюжный.

— Кажется, он все еще на палубе… — ответил Матросов.

— Что же он тянет?

— Ну, прыгай же, сынок! Прыгай! — подсказал Калюжный.

Тем временем баржа вышла на просторы дельты, сбавила ход, и ее начало медленно выносить в залив. Возмущенно загудел какой-то сухогруз, которому, нарушая правила судоходства, паром перекрыл ход. Сухогруз поддержало прогулочное судно с туристами, держащее путь в город.