Год лемминга

Логично было предположить, что проект в своей исполнительной части некогда попал к Филину на анализ реализуемости вообще и возможных социальных последствий в частности. Какими методами анализа пользовался математик, к каким выводам он пришел и какие дал рекомендации, осталось неизвестным.

Ну и ну, подумал Малахов в восхищении. Ай да Нетленный! Проект, естественно, несвоевременный, раньше чем через полвека о нем и думать нечего, но – черт возьми, масштабно… Любопытные, оказывается, дела делаются в СДЗН. Вот тебе и Ибикус юродствующий, вот тебе и Мощи!..

Второй текст удалось восстановить лишь частично. Зато его автором, без сомнения, был сам Филин, и являлся этот документ, по сути, отчетом или, вернее, черновиком отчета Филина руководству СДЗН, датированным июнем прошлого года. Файл почему-то назывался kiss.me – «поцелуй меня», в чем Малахов усмотрел некий смысл. Сколько можно было судить о юморе людей, оказавшихся в положении Филина и Кручковича, имя файла вполне могло подразумевать «лейкен зи мир арш» или что-нибудь в этом роде.

Малахов прочел документ дважды и трижды – пока не заболели глаза. Тогда он встал, прошелся по кабинету, напрягая и расслабляя отсиженные ягодицы, шуганул с подоконника голубя, не поленившегося залететь на восьмой этаж, и без всякого удовольствия подумал о том, что, возможно, бог дал человеку разум не в целях эксперимента, а ради мести. Чем-то приматы ему не угодили.

Ничтоже сумняшеся Филин постулировал существование единого психополя человечества, некоей сверхауры как проекции более глобального информационно-эмоционального поля. Принцип генерации поля его не беспокоил: поле есть поле, внечувствительная данность, и точка. Отстаньте, мол, от меня с физикой процесса, занимайтесь ею сами, коли вас со страшной силой донимает научный зуд, а я пас, и прошу на меня не ссылаться – такой примерно вывод сам собой напрашивался из вступления к отчету Филина. Сам же он ссылался на ряд малозаметных статей (некоторые – прошлого века), посвященных этой еретической теме, притом решительно никак их не комментируя. Его вовсе не интересовало, КАК происходит явление, тем более его не интересовало, ПОЧЕМУ оно происходит, – в сущности, весь его научный интерес к явлению ограничивался описательной частью и некоторыми приложениями.

Что Филин внес от себя, так это понятие критической численности вида. Ниже критической численности, писал он, существование общего для биологического вида поля невозможно доказать, его как бы не существует вообще, как не существует психической деятельности вируса, например. Первые сдвиги, писал он, наступают, по-видимому, при достижении видом численности порядка нескольких процентов от критической величины, и проявляться они могут по-разному, в частности в виде паранормальных явлений, спонтанно проявляющихся в непредсказуемое время в непредсказуемом месте и спонтанно же исчезающих, как-то: аномальное поведение отдельных особей и целых групп, необъяснимые миграции популяций, случаи ясновидения и точного предсказания будущего, а также временного группового помешательства (у человека), групповые галлюцинации (у него же; в качестве примеров приводились наблюдения НЛО), нечастые случаи группового – но не массового и тем более не тотального – суицида (у высших животных) и так далее, и тому подобное. Единое поле вида, писал Филин, здесь уже существует и проявляется, однако о каком-либо прогнозировании и тем более об управлении полем не может быть и речи. По сути, если продолжить аналогию с вирусом, взаимодействие вида с собственным полем на данном этапе можно сравнить с нервной деятельностью амебы – поле уже ВЕДЕТ себя, но проявляется чаще всего через разнообразные флюктуации, внешне выглядящие абсолютно случайными. На этом этапе ни о какой угрозе виду со стороны им же созданного поля говорить не приходится.

Наконец, при достижении процветающим видом критической численности, утверждал Филин, картина меняется резко, скачком. И вот тут-то, скромно сообщал он, виду предстоит пережить очень непростые времена. Адаптивное поведение особей, уже целиком определяемое полем, резко меняется, и изменение это лишь случайно может оказаться благоприятным для вида; на случайности же, как известно, лучше не рассчитывать. В предельном случае вид погибнет от адаптивной катастрофы, и кто знает, не было ли обусловлено вымирание некоторых видов именно этим обстоятельством, а вовсе не вульгарным поражением в борьбе за пищу. Во всяком случае, кладбища ящеров мелового периода наводят на определенные мысли…

Любопытно, думал Малахов, в четвертый раз читая документ, – попал ли этот отчетец к адресату? Скорее всего нет, а жаль.

Он фыркнул от удовольствия, представив себе выражение лица Нетленных Мощей, получившего вместо толкового анализа сомнительную байку о меловых динозаврах… Ей-ей, стоило бы посмотреть!