Год людоеда. Игры олигархов

Сегодня утром Игорь даже не смог дома позавтракать, — ничего не получилось с аппетитом! Такое с ним случается чрезвычайно редко. Обычно Кумиров очень любит поесть и совершает это энергично и быстро. Заполняя свои внутренности пищей, Игорь испытывает возбуждение и опьянение. Наслаждаясь деликатесами, бизнесмен озадачивает себя ошеломляющим вопросом: возможен ли от переедания оргазм? Иногда ему действительно кажется, что он балансирует на грани эякуляции. Когда его желудок становится болезненно полным, Кумиров аккуратно трогает и поглаживает свой выпяченный живот, испытывая при этом тревожную радость. Привкус тревоги внедряется из-за опасения заворота кишок, спаек или иных катастроф в работе организма. В то же время является внезапная радость. Это, по странной догадке Игоря, происходит из-за внезапного подобия беременной женщине, а боли и рези, вызванные непомерным обжорством, возможно, могут обрести подобие предродовых схваток. Правда, он, наверное, ни с кем и никогда не сможет поделиться своим необычным кайфом: ласкать свой вспученный живот и представлять, что ты находишься с беременной женщиной или (вот это уже точно никому!) сам ее в данный момент представляешь!

Воспоминания об изысканной и плотной еде бывают для Кумирова не менее приятны, чем его любовные истории или удачные сделки. «Чем оказался прекрасен отдых на Таиланде? — мысленно спрашивает себя бизнесмен и сам же отвечает: — Едой и выпивкой: шампанское даже по утрам давали!» Это по такой-то жаре, когда до моря не дойти, — вся его команда на гостиничном пляже под тентами сидела. А они, кстати, все равно пили! Причем довольно-таки немало! Конечно, с женским полом там тоже все поставлено на высшем уровне. Идешь себе в любой салон и выбираешь ту или тех, что тебе приглянулись. Платишь тамошнему мерзавцу, забираешь девчушек, везешь в отель, отмечаешься у портье, опять же платишь и — гуляй рванина! После всей акробатики опять же платишь, так сказать, непосредственным исполнительницам. А когда проститутки откланиваются, заказываешь в номер еду и выпивку и услаждаешь свой потрудившийся организм на балконе под шум прибоя и женские голоса. И знаешь, что все еще впереди!

Кумиров так расчувствовался, что, кажется, испытал долгожданный аппетит, и тотчас подумал: чем же он сейчас утешит свой обделенный утром желудок? Да он же может заказать для себя все, чего только пожелает! Да, вот такие настали времена! Это не то что в былые годы давиться мыльными чебуреками из домашних животных, купленными щедрым Мстиславом. Так что же? Пицца? Гриль? Шашлык? Баба? Игорь взял трубку и уже собирался набрать номер ближайшего приличного ресторана, как вдруг с улицы донесся громкий звук: то ли что-то упало, то ли даже взорвалось, — Игорь не смог это определить, но вздрогнул и даже на какое-то время замер. Что это — страх?

За свои сорок с небольшим лет Игорю Семеновичу приходилось испытывать страх, как он мысленно выражался, по совокупности на десять с лишним лет. В процессе подсчетов бизнесмен учитывал и сон, во время которого приступы страха оказывались ничуть не слабее, чем в часы бодрствования. В понятии страха Игорь Кумиров установил несколько позиций. Во-первых, вид, во-вторых, степень. Среди видов страха он знал страх смерти и боли, позора и одиночества, но, пожалуй, наиболее мучительным становился страх страха. Да, бизнесмен определил и такую породу страха, когда человек смертельно боится того, что ему вдруг (а если всерьез, то неизбежно!) вновь придется испытывать страх. Существовало время, когда Игорь устал бояться. Самыми страшными в его жизни стали дни, когда с каждым новым анализом врачи вновь и вновь получали подтверждение его смертельной болезни.

Что страшнее могло быть слова?
Что смертельней звучало его?
— Ничего! — вспоминаю снова.
— Ничего, ничего, ничего…
А сегодня, как «стол», как «булка»,
Выговариваю его.
Что являлось ночами, ну-ка?
— Ничего, ничего, ничего…

— А я ведь мог стать поэтом, — ухмыльнулся Кумиров. — Правда, на стишата меня тянет только в самые тяжелые дни моей бестолковой жизни…

Следующим этапом в познании страха, наверное, стала гибель семьи Самонравовых. Это произошло, несмотря на то что бандиты исполняли его собственный заказ. Тогда Игорь настолько испугался всего содеянного, что крайне долго не мог отделаться от панического ужаса, связанного в немалой степени и с тем обстоятельством, что ему казалось (да нет, он въяве различал!), будто где-то рядом звучит характерное причмокивание Мстислава, которым тот обычно предварял свою неизменно язвительную речь. В те бредовые дни он даже снизошел до невропатолога, и тот прописал ему всякой химической отравы. И он даже принимал эту негашеную известь и стопроцентный мышьяк!