Год Людоеда

Сегодня, получая от кандидата на пост генерал-губернатора Санкт-Петербурга и области аванс и «командировочные», Вершок прикинул, не грохнуть ли ему самого «Кумира» и не прибрать ли к рукам все его имущество? Сколько же у этого насоса бабок, если он запросто может выложить сто тонн зеленых? Пацаны Лазаря — что Слизняк, что Тесак и даже Хомут — те вон от пяти тонн зеленки обалдели и прямо с утра в свою ненаглядную «Косатку» закумарились, откуда их до закрытия даже «черемухой» не выкуришь. Ну да ладно, пусть братва оттягивается! Никто из нас никогда не знает своего часа — хорошо, если на нары, а не в холодный цех!

У Вершка имелось еще одно поручение от сходняка: надо было в партнерстве с клоповцами отловить и предъявить авторитетам одного черта по кличке Людоед Питерский. Больно много из-за его обжорства появилось у братвы головняков: под видом разработки Людоеда менты за этот год столько хороших людей похватали, что ни в какие ворота… Вот и порешили: разобраться с маньяком своими силами. А чтобы самим не мараться, предложили это дело Скунсу — наибольшему известняку из цеха киллеров, а он, когда ему о проделках Людоеда доложили — напрочь отказался обсуждать размеры гонорара. Во каков Робин Гуд Ломанческий! Теперь оставалось лишь вычислить каннибала, и Лазарь, со своей стороны, поручил это трем своим лучшим бригадирам: Хомуту, Тесаку и Слизняку. И вот сегодня-завтра им уже подходил срок объявить через связного наемнику необходимые данные маньяка.

Глава 5. Похождения Коли Махлаткина

— Видишь того глиномеса с шишкой на лбу? — Махлаткин указал пивной бутылкой на пожилого мужика, с озабоченно-деловым видом вышагивающего между торговых рядов Козьего рынка. — Это — дядя Витя Носорог, я тебе про него уже рассказывал: у него всегда можно пожрать и побалдеть. Правда, он тебя за это потом так отъелдачит… Хочешь, познакомлю?

— Да что я, контуженый? — Олег с тревогой и брезгливостью взглянул на Носорога. — А если он такая гнида, то чего никто его еще не грохнул?

— Ты что, «грохнул»?! А случись тебе ночевать негде, а на улице — минус тридцать, ну куда ты, лапша, денешься? — Коля то ли сердито, то ли, как всегда, с замаскированным приколом уставился на Ревеня. — А он-то тебя всяко пустит, если поверит, что ты его потом не кинешь. Понимаешь, корень, ты — по-честному и он — по-честному. А почикает его какой-нибудь васек, так кому от этого лучше-то станет? Тебе, что ли? Ну что, ты богаче будешь или у тебя такой же рог на лбу вскочит?

Махлаткин вроде бы всерьез начинал заводиться, а Олег все еще не понимал, как с ним уже бывало в разговорах с Колькой — чего же тот все-таки взаправду добивается, поэтому, чтобы действительно не поссориться, Ревень начал слезать с контейнера, на крыше которого они уже покончили с купленной Махлаткиным выпивкой и закуской.

— К нему пошел? Смотри, меньше чем за двадцатку не подписывайся! — Голос звучал с напускной злобой, но вдруг изменился и обмяк: — Ну что ты, обиделся? На обиженных воду возят! Давай на трамвайное кольцо ночью подгребай! Придешь?

— Приду, — простительно ответил Олег и спрыгнул на землю.

В первый раз Коля жил у Носорога недели две. Тогда его подобрали на берегу Черной речки. Он почти ничего не понимал из-за того, что его несколько дней чем-то кололи и напихивали в гортань какие-то таблетки. Раньше ему рассказывали, что такое случается, когда неосторожно выбираешь клиента, но он вот надеялся, что с ним подобного не произойдет. Значит, ошибался. Судя по услышанным историям, ему еще повезло, некоторых, говорят, потом по весне вылавливали в бесчисленных питерских реках. А кто-то исчезал навсегда.

Мальчик помнил, как он в ту субботу приехал на Плешку, что на выходе из метро у «Гостинки». Там к нему подошел мужик по кличке Кривой Мушкет, присвоенной из-за особенностей его детородного органа. Мушкет был безопасен. Он гладил и ласкал ребят и просил того же от малолеток. За это он давал двадцатку, а то и поболее.

Мальчишки не совсем понимали, почему этот взрослый человек не хочет снять для себя какую-нибудь длинноногую козу, которых сейчас до черта шныряет по городу, особенно здесь, по центру, причем если Мушкет балдеет от малолеток, так и этого добра здесь, прямо скажем, навалом. Впрочем, ребятня не очень озадачивалась проблемами своего клиента, покуда он платил им загодя обещанные деньги.

Колька согласился только на четвертной и, честно отработав деньги в подвале напротив «Гостинки», купил «Момент» и сигареты. Пошел в парадняк на Думской, поднялся на чердак, покурил, «подышал» и, существенно оцепенев, собрался еще раз смотаться на Плешку и кого-нибудь подцепить.

Махлаткин вышел из парадной и в нерешительности остановился на тротуаре. Он, кажется, хотел пересечь улицу, но после клея у него иногда наступал страх. Мальчику казалось, что он куда-то сейчас провалится или на него что-то наедет. При этом все видимое оказывалось перетянутым какими-то нитками, а сам Коля ощущал себя еловой шишкой, из которой вот-вот посыплются семечки.