Год лошади

— Ну вот… Один готов, — заметил кто-то. — Нализался. Сегодня больно быстро. С чего бы это?

III

Вдруг в раскаленном воздухе мирного полдня за уютными стенами трактира раздалась явная для опытного уха автоматная пальба. Обитатели трактира — одни с большим, другие с меньшим трудом — выбрались из прохлады на площадь. Незнакомец не оказался исключением. На площади с визгом шин затормозили два открытых джипа, из которых посыпались люди с автоматами…Бандиты тоже не пересекали контрольно-следовой полосы. Поэтому пограничный пост не поднял тревоги, ибо оснований для стрельбы из своих автоматов заграничного производства у солдат не возникало: внутренние разборки в суверенном государстве есть именно внутренние разборки, и проходят они совсем по другому ведомству… Увы, приехавшие на джипах оказались не респектабельными рэкетирами, находящимися почти что на государственной службе и собирающими с нив и пажитей частного предпринимательства узаконенную привычную дань. Не являлись они, к сожалению, ни флибустьерами, ни корсарами (какие красивые слова!), ни ковбоями, ни даже авантюристами открывателями новых земель.

Земля, а точнее — страна, породившая их, давно существовала, как географическое понятие, но — смотри упоминание выше — несмотря на всю свою суверенность и державность, была маленькой и бедной. Поэтому и бандиты соответственно были мелкими. И бедными… В обширном районе между Черным и Каспийским морями, в ущельях и теснинах, в речных долинах и на вольных перевалах жители высокогорных аулов называли таких угрожающим словом «абреки», а в большой северной стране, раскинувшейся вдоль берегов Ледовитого океана, подобных им титуловали более внятным термином: «портяночники»… На одиннадцать человек (штук?), считая вместе с водителями, у них имелось семь автоматов и два ножа с выбрасывающимися лезвиями. Прежде всего, не считая информационноустрашающей пальбы, в ход пошли именно ножи. Пять подвернувшихся под горячую руку куриц были мгновенно и виртуозно зарезаны, чуть только колеса автомашин перестали крутиться. Так же квалифицированно — и хрюкнуть не успела! — была поймана за задние ноги добродушная свинья, опрометчиво оказавшаяся поблизости. Уже в виде туши и в качестве бесспорного военного трофея ее кинули в один из джипов.

Постреливая для острастки над головами сельских пьяниц, двое из приезжих сборщиков теневых налогов мимо трактирщика прямиком рванули к ящику, заменяющему кассу, и сноровисто выгребли оттуда дневную выручку. Остальные тащили из близлежащих домов все, что попадалось под руку. В принципе, тащить то, что плохо лежит — работа, конечно, не для профессионалов…

Но когда один из бандитов в пестрой головной повязке выволок из церкви на площадь престарелого священника и заехал тому в челюсть, требуя выдать церковную кружку с подаянием паствы, незнакомец в монашеской рясе не выдержал и бросился к нему.

— Остановитесь! — воздел он руки к небу, ясному, как взгляд младенца. — Остановитесь, ибо не ведаете, что творите!

Бандит в повязке, казалось, не столько испугался, сколько удивился или, быть может, даже обрадовался такому невинному сопротивлению. Он цветисто и витиевато, но тем не менее, грязно выругался, смешав в одну словесную кучу свинячьи экскременты и Божью матерь и сорвал с себя автомат.

Посетители трактира дружно охнули и почти протрезвели. После чего последовали два одновременных события, рассказать о которых приходится, тем не менее, последовательно: мы ведь не документальное кино снимаем…

Бандит нажал на спусковой крючок и повел дулом автомата слева направо, выпустив длинную очередь поперек груди незнакомца, но тот не покачнулся, не упал, как следовало бы ожидать, прижимая руки к свежим ранам, а принимая смертельные выстрелы в упор, громко прокричал:

— Какою мерой вы мерите, такой и вам отмерится! М-да… Я ведь сказал: бандит выпустил почти всю обойму? Я ошибся… Пули стали с визгом отскакивать от груди незнакомца и, жужжа, словно разъяренные осы, точным рикошетом поражали бандитов на площади — всех, кроме тех двоих, куробоев и свинокрадов… Наконец, опустевший рожок трофейного автомата словно бы сам собой выскочил из фиксирующего паза и с необыкновенной силой влепился прямо в лоб стрелявшему боевику. Послышался хруст пробитой кости. И бандит, хрипя и дергая ногами в тяжелых ботинках десантника, выронил автомат и ткнулся носом в серую пыль. В пыль, смешанную с сухим конским навозом, козьими орешками и свежей человеческой кровью… Двое уцелевших куроловов и свинорезов прыгнули за рули своих машин и рванули прочь, даже не оглянувшись на трупы бывших подельников по рискованному ремеслу.

Мужчины деловито собрали автоматы убитых, сложили тела на крыльце церкви и повалили, как обычно поступали после любой тяжелой работы, в трактир — утешить себя и трактирщика и по мере возможности пополнить опустевшую было кассу. Хозяин заведения хлопнул своего нового необычного клиента по плечу:

— А ты молодец! И не трус, прямо скажу!