Год Мамонта

Хок затушил факел и приоткрыл дверь. Изначально, операция задумывалась как пустая формальность и хорошо бы было, если бы Фокс не озаботился бы запустить троих или четверых стрелков в дом напротив. Хок выскользнул наружу и оглушил охранника слева от двери ударом арбалетного приклада. Больше на Улице Святого Жигмонда никого не было — проститутки попрятались. Хок распахнул дверь и кивнул Авроре и Буку. Они вышли и зашагали к углу, а Хок отстал, зорко поглядывая по сторонам. У самого угла навстречу Авроре и Буку вышел охранник. Они остановились. Охранник выхватил меч, и тут же арбалетная стрела вонзилась ему в глаз, и он упал навзничь.

Бук оглянулся. Хок бегом бежал к ним, жестом подсказывая, что им следует идти дальше, и поживее. Сам он остановился возле убитого охранника и поднял упавший с плеча последнего колчан арбалетных стрел.

Убедившись, что Аврора и Бук уже в карете, Хок вскочил на облучок и хлестнул лошадей. Карета лихо покатилась к реке, пролетела по набережной до Променадного Моста, пересекла реку, миновала Променад, и через десять минут была у Северной Заставы. Охранники вышли, приняли из рук Хока пропуск, осмотрели его, нашли правильным, вернули его Хоку и пропустили карету, не заглянув внутрь.

Пропуск, выписанный на троих, обязательно привлек бы внимание.

Когда миновали предместья, Бук перестал отодвигать занавесь на окне кареты и откинулся на сиденье. В темноте можно было различить только верх светло-голубого платья Авроры. Лица ее не было видно. Она укрылась пледом — пледа тоже не было видно.

— Я так и не понял, — сказал он, — на чьей стороне вы были.

Аврора не ответила.

— От Фокса информации не допросишься, но, по всей видимости, вы испугались, и он использовал ваш испуг. А что делал тот, кто сейчас гонит лошадей во весь опор, рискуя сломать нам обоим шеи, я не знаю. Предполагаю, что между ним и Фоксом произошла размолвка, и Фалкон принял сторону Фокса. Тогда понятно, почему Хок отсутствовал, когда все началось. Непонятно, почем вдруг в самом разгаре событий он оказался в вашей квартире. Также непонятно, куда он нас везет.

— Почему же, — откликнулась наконец Аврора. — Это как раз понятно. В Кронин.

— Зачем?

— Зачем он везет туда меня — долго объяснять. А вас он туда везет, чтобы сдать вас новому правителю.

— Чтобы я заявил прилюдно, что новый правитель — мой отец?

— Возможно.

— Нет, хватит с меня, — сказал Бук мрачно. — Лимит предательств исчерпан, дальше продолжать — люди будут смеяться.

— А зачем вам кого-то предавать?

— Не кого-то, а что-то. Память об отце. Признать отцом Лжезигварда значит…

— Никакой он не Лжезигвард. Странно, что вы этого не понимаете. Он и есть ваш отец. Будь он самозванцем, никакой паники в Астафии бы не было. Послали бы в Кронин человек сто, и они бы Лжезигварда арестовали, а кронинцы стояли бы и смотрели, да еще бы думали, как на этом заработать.

— Мой отец…

— Вам много про него рассказали, и вы всему поверили.

— Этого не может быть.

— Но это есть. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы помолчали немного.

— Вам нужно подумать?

— Мне нужно поспать.

Она протянула руку под сиденье, пошарила там, и выволокла сразу два дополнительных пледа, в которые тут же укуталась.

Бук только сейчас сообразил, что в карете очень холодно. Сразу к северу от Астафии намечалась следующая климатическая зона.

Болтает, подумал он. Не может быть, что Лжезигвард — мой отец. В голове не укладывается.

Когда Бук снова отодвинул занавеску, ему стало не по себе. Карета, оказалось, свернула с мощеной Северной Дороги на какую-то окольную тропу, и теперь подпрыгивала, катясь по тронутой заморозками грязи.

Что ж. Если его решили здесь прикончить, как собаку, по крайней мере, он разгадал замысел и будет ко всему готов. Он пошарил под скамьей, ища что-нибудь тяжелое, и к своему удивлению вытащил оттуда хорошо отточеный боевой меч. Сперва это привело его в смятение, а затем он засомневался. Если такой человек как Хок задумал его убить, в то, что он оставит ему хоть какое-то оружие, поверить было трудно. Если, конечно, Хок не задумал сойтись с ним, Буком, в поединке. Вряд ли. В романтике многолетнего слугу Фалкона заподозрить было никак нельзя. Чего же он хочет? Что за дорога?

Бук вздохнул, набрался храбрости, и высунулся в окно.

— Эй!

Мгновенного ответа не последовало, но вскоре карета остановилась, и Хок спрыгнул с облучка.

— Ну? — сказал он.

— Во-первых, я замерз, — сказал Бук. — Во-вторых, мне скучно. Аврора спит, говорить не с кем.

— Садитесь ко мне на облучок, — сказал Хок. — Я дам вам плед. В карете есть печка, но лучше ее сейчас не зажигать.

Бук подумал-подумал и решил, что, в общем, надо подсесть к Хоку и вывести его на разговор. Хок предложил ему свою флягу и Бук охотно приложился к ней.

— Вот ведь незадача, — сказал он, когда карета снова тронулась. — Я совершенно не понимаю, куда мы направляемся.

— В Кронин.

— Почему по этой дороге?