Год Мамонта

Она презрительно хмыкнула.

— Как мне отсюда выйти?

— Я вас выведу. К матушке, конечно, через потайной ход попадать собираетесь?

— А вы откуда знаете? И что вам за дело?

— Я знаю то, что я знаю, — парировала Шила, надевая другие башмаки и оправляя на себе охотничий костюм. — И мне до всего есть дело. Берите деньги, а то ведь забудете. Все-таки у нас с Фрикой очень маленькая разница в возрасте. И это еще ничего. Вот в старые времена девки в тринадцать лет уже рожали. Этакая милая перспектива — стать бабушкой в двадцать шесть. Да. Теперь вот чего — нам нужно где-то встречаться, чтобы обмениваться данными. Вы знаете таверну, которая называется «Дикость Какая!»?

— Где это?

— У Кружевного Моста, на набережной.

— Найду.

— Завтра. Скажем, в три часа пополудни.

— Договорились.

Она вывела его из дворца. Стражники нехотя вытянулись.

— Вот, кстати, — сказала Шила, протягивая Бранту бумажный прямоугольник.

Это было приглашение во дворец, подписанное Великим Князем Буком.

— Благодарю вас, Шила.

— Не за что. Кстати, если вы сможете увезти мою матушку, обо мне не беспокойтесь. Я здесь как-нибудь проживу.

— Э… нет, — сказал Брант. — Если получится, то нужно будет вас тоже увезти.

— Почему?

— Потому что если ваша матушка уедет, а вы останетесь, Фалкон женится на вас.

Шила задумалась.

— Нет, не похоже, — сказала она. — Он меня не любит.

— А вашу матушку?

— Там дело принципа. Когда-то у него была к ней страсть. Теперь это просто вопрос честолюбия. А любви не было никогда.

— Вы уверены?

— Я вижу Фалкона чуть ли не каждый день. Этот человек не способен любить. До завтра.

Брант зашагал к Храму.

Рабочие в количестве десяти человек разбили на крыльце Храма настоящий пикник.

— Где священник? — спросил Брант.

— Внутри, — сказали ему. — Благодарит Создателя, что тот ему нас послал, людей, знающих свое дело.

— Ага, — сказал Брант. — Предводитель у вас есть, знающие люди?

— Я, — сказал плотный мужчина, лысый, с козлиной бородкой.

— Пойдем со мной. Остальные пусть жрут. А чего столько хрюмпелей? — спросил он, глядя на огромную бадью, наполненную хрюмпелями. — Вы же лопните, если все это съедите.

— А очень вкусно, — объяснили ему.

— А вы кто такой? — спросил предводитель.

— Я одновременно ваш казначей и зодчий, — сказал Брант.

— О! — предводитель удовлетворенно кивнул. — Понятно. Без зодчего мы бы обошлись, я сам кое в чем разбираюсь, но казначей — самый необходимый в нашем деле человек.

Редо сидел на второй от алтаря скамье и то ли молился, то ли размышлял.

— Пойдем в кабинет, святой отец, — сказал Брант.

Редо вскочил, словно очнувшись, и тряхнул головой.

В кабинете Брант грохнул на стол мешок с золотыми монетами, большую часть которых составляли для быстрого счета десятинки (вот что значит иметь дело с ювелирами — очень практичный народ), и, сыпанув из мешка на поверхность стола, отсчитал ровно три тысячи. Отсчитав, он сгреб золото себе в карман.

— Материалы будете покупать? — спросил Редо.

— Мне это не к лицу, — сказал Брант. — Я зодчий. У каждого свои обязанности. Материалы купит он, — он ткнул пальцем в предводителя. — После того, как я ему скажу, что купить. И исполнит все в точности, иначе лишится премии и будет с позором выгнан вон.

— А что же вы тогда… — начал было Редо.

— Это моя плата, — объяснил Брант. — Три тысячи.

— А в мешке осталось девять?

Брант пожал плечами.

— Вы, как я понимаю, человек, далекий от арифметики, — сказал он. — И все же вы должны бы, вроде, понимать, что если из девяти тысяч вычесть три, то останется не девять тысяч, а меньше.

— Но вы сказали, что ремонт будет стоить восемь тысяч, плюс три тысячи на непредвиденные расходы.

— Да, и расходы будут, не сомневайтесь.

— Но если вы берете три тысячи себе, то получается не одиннадцать тысяч, а только восемь.

— Да. И что же?

— Но в таком случае на непредвиденные расходы ничего не останется!

— Почему же? Все включено.

— Но вы же забираете себе…

— Мои три тысячи. Это оплата моего труда. А вы думали, что лучший зодчий столицы будет работать для вас бесплатно?

— Но мы же в Храме! Вы же верующий! Вы же ремонтируете Храм!

— Правильно. Поэтому и беру три тысячи, а не шесть. Учитывая бедственное положение Храма и наглое пренебрежение им его прихожанами. И хватит об этом. Предводитель!

— Да! — откликнулся развеселившийся от всех этих объяснений предводитель.

— Твоим рабочим задаток — сто золотых каждому. По окончании работ, которые займут месяц, они получат еще сто пятьдесят. Не обидятся?

— Что вы! Это вчетверо больше, чем обычная плата. Я думаю, нельзя им столько…

— Рассуждаю здесь я. Ты им скажешь, что тебе лично заплатили триста. Они заподозрят, что тебе заплатили пятьсот. На самом деле, ты сейчас получишь пятьсот задатка, и по окончании работ еще тысячу, но только в том случае, если сделаешь все, как я скажу. Дело в том, что, возможно, через неделю мне придется на некоторое время уехать.

— Куда это? — поинтересовался предводитель.