Год Мамонта

Нико сел на крыльцо, облокотился о перила, вынул монету, и снова стал ее разглядывать.

Надо бы отсюда свалить, вот что, подумал он. А то скоро станет холодно, а я, хоть и переношу холод запросто, все-таки я из Беркли, да и подготовка, тем не менее не очень его люблю. А на юге я еще не был. Много слышал про море и пальмы, но не заезжал, как-то не приходилось. Месяца три-четыре займет переход. Зато там всегда тепло. Вот только я плавать не умею, и воды боюсь, честно говоря. В школе драконоборцев учат плавать, а меня вот так и не научили. Ну так буду сидеть на берегу и смотреть на горизонт. А может меня возьмут матросом на какое-нибудь судно, и я буду путешествовать по морям и увижу весь мир. В мире есть много занимательного. Я много читал о дальних плаваниях. А еще на кораблях требуются повара, то есть не повара, а коки, как они их называют, и я буду кок. Буду готовить жратву матросам. Готовить я научился, когда шлялся по западным территориям. Не знаю, как моряки относятся к хрюмпелям. Если они не знают, что это такое, вот я их удивлю! Пожрут, аж за ушами будет трещать, а потом скажут — душевный ты парень, Нико. Спасибо тебе. Мы и не знали, что бывает такое на свете — хрюмпели, мы только рыбой питаемся. Очень вкусно.

И еще, наверное, можно устроится пиратом. Навыков и умений у меня для этого достаточно. А что? Раз человечество меня отвергает, чего мне его жалеть? Ну его, человечество. Будем ходить по морям под черным флагом, петь дикие пиратские песни, нагоняя страх на проходящие мимо ладьи и галеры, а по вечерам гулять в каком-нибудь портовом кабаке, где много развязных женщин и веселых моряков. И все тебе рады.

— Чего ты тут торчишь? — спросил Брант, подходя.

— А, привет, — откликнулся Нико. — Может, выпьем?

— Может и выпьем, — сказал Брант, стуча в дверь.

Стучать пришлось долго, но служанка все же явилась, отодвинула засов, ругаясь, и открыла дверь.

— А, это вы, — сказала она сердито. — Я думала, это он стучит тут. Я ему велела сидеть тихо.

— Простите, как? — сказал Брант.

— Вот этому. Он весь дом перевернет.

— Мы с ней поругались, — объяснил Нико. — Чего она ко мне липнет, я не знаю. Я понимаю, что не будь меня, век бы ей не видать настоящего драконоборца. Но очень въедливая баба.

— Закрой рот, хамье, — сказала въедливая баба.

— Отойдите, — сказал Брант, отстраняя служанку. — Нико, вставай, пошли в дом.

— Не хочу, — закапризничал Нико.

— Хочешь, не хочешь — надо.

В столовой, разлив по кружкам пиво, Брант спросил:

— Мне тут скоро надо будет уехать на некоторое время. Поедем вместе?

— Давай, — согласился Нико. — На одном месте сидеть — все равно толку не будет. Пора бы уж развеяться. Надоела мне Астафия. Трудно настоящему ниверийцу в Астафии.

— Возможно, через неделю.

— О! Я думал, прямо сейчас.

— Нет уж, неделю потерпи, пожалуйста.

* * *

Какая-то враждебно настроенная чернь пыталась первые три ночи подпилить леса и побить витражи в Храме, но четверо головорезов, из того же сословия, нанятые Брантом (оплата входила в общую сумму ремонта) зорко следили за порядком вокруг и не допустили негодяйства.

Базилиус вернулся из турне на четыре дня раньше, чем предполагали, и тем же вечером Брант оседлал коня и сказав Рите, что он — недалеко, проследовал к северной заставе. Там его ждала Шила, в охотничьем костюме, на красивом и стройном белом скакуне. Вдвоем они проехали заставу и поскакали галопом. Шила оказалась очень умелой наездницей, но говорила, что не любит ездить верхом — после поездки одежда, как правило, пахнет конским потом, а женщине это шарма не добавляет.

Дом Базилиуса, уже знакомый читателю, нисколько не изменился за семнадцать лет. Сам Базилиус тоже изменился мало. Правда, у него была теперь семья — жена и трое детей. Базилиус принял гостей не очень радушно, в пещеру идти отказался, и вместо этого усадил их в столовой за стол и налил всем журбы в серебряные кубки. По-ниверийски он говорил теперь значительно лучше, чем раньше.

— Нет, — сказал Базилиус. — Я не знайу, где лаз. Зашем вам лаз. Далась всиэм эта Страна Вантит. Год Мамонта на носю, а людьи говориат о всиаких глупостиах.

— Как выглядит лаз? — спросил Брант.

— Выглядит? — Базилиус усмехнулся. — А как вы думать?

— Не знаю, — сказал Брант, — но уверен, что это не ворота с калиткой, а сверху надпись — «лаз».

— Нет. — Базилиус задумался. — Там соединяютсиа два мира, и влияйут друг на друга. Кроме того, когда из Вантита выезжайут, это всегда оставлиает след.

— Какой след?

— По-разному. Листиа опаленные, пепел на землие.

— Позвольте, — сказал Брант.

Он мучительно стал вспоминать, где он видел именно такой пейзаж. Я еще притворялся спящим, а сам подглядывал… из окна. Какого окна? Из окна кареты. Лет мне было мало тогда. Что за карета? В Славии? Нет.

— Я помню такое место, — неожиданно сказал он. — Я, наверное, даже знаю, где оно.

— Лазы на месте не стойат, — сообщил Базилиус.

— Перемещаются?

— Да. Медленно.

— Дракон, — сказала вдруг Шила.

— А?