Год маркетолога

– А ты понимаешь, как мы будем работать дальше, если они поймут, что могут вот так жрать нас поодиночке? Учил я вас, учил, и ни хрена вы не поняли…

– Я с тобой, – сказал я.

– Ты… что со мной?

– Можешь ссылаться на меня и говорить, что я тоже уйду.

– И я, – сказал технический директор Паша. – Мне вон каждый месяц работу предлагают.

– Хорошо, – сказала Маша. Мы все были примерно одного возраста, только Андрей старше. – Только ты обещаешь, что сделаешь все возможное, чтобы не довести до крайностей.

– Обещаю, – сказал Андрей, улыбнулся. И мне показалось на мгновение, что у него в глазах блеснули слезы.

– То есть у тебя есть план? – Маша, как всегда, дожимала до конца.

– Есть.

– Тогда с Богом.

– Спасибо вам всем. С меня бутылка.

И в тот же день он позвонил главному HR’у компании и рассказал ему историю о дискриминации российских сотрудников. Про финансового директора, у которого больной отец на иждивении (что было полуправдой), о ценностях нашей компании, о том, как это может демотивировать остальных сотрудников, когда на рынке труда такая непростая ситуация. Никакого шантажа, никаких угроз. Просто грустная история о некоторых топ-менеджерах, которые не до конца понимают важность и значимость человеческого фактора. Но это, конечно, не относится к конкретному вице-президенту по HR’у. Вице-президент лучше других понимал важность человеческого фактора и вместе с Андреем недоумевал, как вообще такое отношение к людям возможно в нашей образцовой компании. Недоумевал – это мягко сказано. Короче, он обещал Андрею разобраться во всем в течение дня. И спросил, чего Андрей, собственно, хочет. Достойной работы для нашего финансового директора с соответствующим предложением в письменном виде и только после этого обсуждение условий приезда шведа.

После этого, собственно, рассказывать нечего. Все всё поняли, и ситуация разрешилась ко всеобщему удовольствию. Финансовый директор уехал работать в Англию на вполне приличную должность. Больного отца, правда, перевозить не стал. Но это так, шутка.

Может сложиться впечатление, что я рассказываю об Андрее как о каком-то своем кумире и примере для подражания. И да, и нет. Сейчас не суть важно. Это длинная история, и когда доберемся до конца, все станет понятно.

А в Вашингтоне в тот день нас ожидали гала-ужин и награждение. Ужин имел место быть в библиотеке Конгресса, и в качестве приглашенного спикера наш черный президент пригласил такого же черного конгрессмена.

Все эти корпоративные гала-мероприятия – отдельная тема. Кислое вино и чудовищная кухня. Я в еде не прихотлив, но Андрея от всего просто ломать начинало. Или он дурака валял, но скорее первое. Я с ним ужинал несколько раз и по работе, и так просто – и знаю, что с едой у него сложные отношения. Точнее, с плохой едой. Он ее просто не ел. И всегда повторял, что ему проще съесть бутерброд с колбасой и запить чаем, чем жевать вымоченные непонятно в чем листья в салате «Цезарь» и мирно соседствующие на одной тарелке кусок мяса и кусок рыбы. “Surf and turf” [7]– тот еще шедевр, который американцы привнесли в кулинарное искусство.