Год маркетолога

Что означало на практике, что цена будет дешевая, потому что за год надо продать тысячу этих гробов. И с объявленного курса никто сворачивать не собирается. Побочным эффектом будет полное разрушение ценовой политики, потому что если чудо света начнут продавать по цене не-чуда, то не-чудо придется срочно понижать в цене. Андрей, уже несколько месяцев мрачно наблюдавший за развитием этой истории, в конце концов собрал совещание, на котором следовало определиться, что нам делать дальше: позиция «ни мира, ни войны, а армию распустить» становилась все более ресурсозатратной.

– Уважаемые коллеги, – начал Андрей в тональности, далекой от позитива, – мы собрались здесь сегодня, чтобы принять решение по известному вам вопросу, потому что если мы его не примем или примем неправильное решение, то нас ожидает полная жопа. Постараюсь дать краткий анализ текущего момента, после чего надеюсь больше слушать, чем говорить. Если мы сделаем то, о чем просят большие белые братья, то, во-первых, создадим очень неприятный прецедент потери контроля над нашими продажами и, главное, над нашими отношениями с нашими же собственными клиентами. А во-вторых, должны будем срочно изменить ценовое позиционирование большинства продуктов, или же мы вынуждены будем давать тактические скидки. В обоих случаях результатом будут резкое падение прибыли и неизбежный конфликт с нашими партнерами, которым все это невозможно будет объяснить. С другой стороны, уход в глухую несознанку приведет к серьезному конфликту с корпорацией, потому что это для них сегодня тема номер один, и даже те немногие вменяемые люди, которые нас поддерживают, в данном случае испуганно машут руками и кричат: «Сдавайтесь, пока не поздно». Так что выбирать нам сегодня предстоит между плохим и очень плохим решением, если, конечно, не удастся найти третьего, – он подошел к маленькому столику, налил себе чаю и уселся на свое обычное место.

За последний год или даже больше это был первый раз, когда Андрей не обсудил со мной ситуацию, прежде чем выносить ее на всеобщее обсуждение. Но тому были причины. В завершение нашего последнего разговора я сказал Андрею, что не согласен с ним и не буду его поддерживать.

– Значит, будешь мешать?

– Нет, – сказал я, – мешать тоже не буду.

– То есть такая типичная интеллигентская позиция – к дерьму близко не подходить. Костя, ты не понимаешь, что так не бывает? Либо ты внутри, либо снаружи. Определись, – он с трудом сдерживал раздражение.

– Я определился, я внутри. Но внутри у меня есть своя позиция, которую я пока менять не собираюсь.

– То есть ты оставляешь мне надежду, – сказал он уже с нескрываемым сарказмом.

– Нет, я просто ответил на вопрос, который ты мне задал. Это нормально, что два человека имеют различную точку зрения по одному из вопросов.

– Полная херня, – констатировал он. – Ты же знаешь, что я не смогу это сделать без твоего согласия. Ладно, я все понял, пока.

И с тех пор мы с ним не разговаривали, только здоровались и встречались на совещаниях. По-видимому, он искал решение, а оно не находилось. Так же, как не находилось решения и по сегодняшнему вопросу, хотя все уже высказались, и не по одному разу, прослушав перед этим нудную и малоинформативную презентацию, подготовленную в Америке, ведущую свое начало от идеи разработки продукта и рассказывающую на последних десяти слайдах, как в идеале все должно быть устроено и почему это устройство неизбежно приведет к идеальному же результату.

Право слово, слушать нас было сплошным разочарованием. Точки зрения группировались на крайних полюсах в зависимости от того, как остро чувствовал тот или иной оратор дыхание большого брата. Мария не чувствовала этого дыхания вообще, поскольку штаб-квартира в дела продаж раньше не лезла, вполне довольствуясь конечными результатами. Ее позиция была самой категоричной: «Вы как хотите, а я своих людей на это безумие не дам. У меня план – кто его за меня выполнять будет?»

– Очень свежая мысль, – вяло прокомментировал ее слова Андрей. – Так что продолжаем высказываться по кругу. Сейчас четыре часа, новой информации нам ожидать неоткуда, поэтому предлагаю не расходиться, пока не примем решение. Перерыв каждые полтора часа. Если до семи не закончим, закажем пиццу. Я не шучу.

До семи сидеть не пришлось, поскольку развязка наступила довольно быстро, и пришла она оттуда, откуда не ждали.

– А что говорит по этому поводу наш дилерский контракт? – задумчиво поинтересовался наш финансовый директор.

– По какому поводу? – спросил Андрей подозрительно, но в глазах его уже мелькнула искра понимания.

– Если я правильно помню, – сказал наш шведский друг, – контракт разрешает дилерам продавать весь product range[44], а это значит, что, передав новый продукт исключительно в руки наших продавцов, неважно, кому они будут подчиняться, мы нарушаем дилерский контракт, – лишь на мгновение он позволил себе самодовольную улыбку.

Дальше была тишина. Все обдумывали услышанное, ожидая, что скажет Андрей. И он сказал: