Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области

Отношения между вновь формируемыми русскими частями и английским командованием не ладились. Думаю я, что большинство русских людей искренно верили в то время, что англичане пришли помочь восстановить нашу родину, тогда как на самом деле это была просто оккупация края по чисто военным соображениям. Оккупация несла за собою известного рода насилие, необходимое, может быть, с чисто военной точки зрения и совершенно непонимаемое местными жителями, верившими, что перед ними только бескорыстные друзья.

Генерал Звегинцев отлично владел английским и французским языками. Ему многое удавалось смягчать, разъяснять и избегать острых углов и столкновений. Но все же, как я уже разъяснял выше, генерал Звегинцев мог оставаться в своей должности лишь временно, так как обстановка усложнялась с каждым днем.

Чтобы нарисовать более определенно линию, взятую английским командованием на Мурмане, я должен прежде всего начать с описания, пожалуй, самого крупного изобретения чисто английской складки. Я хочу говорить о «самоопределении», по почину англичан, части русского населения области в «самостоятельную Карелию», с собственными карельскими войсками. Все горе наше на Севере главным образом состояло в том, что сыны гордого Альбиона не могли себе представить русских иначе, чем в виде маленького дикого племени индусов или малайцев, что ли. Этим сознанием своего великолепия также страдали и все те приказчики из петроградских магазинов и мелкие служащие петроградского стеаринового завода или нитяной мануфактуры, из которых британское военное министерство понаделало капитанов, майоров и даже полковников и богато снабдило ими Северный экспедиционный корпус. Вся эта мелкота как будто отплачивала русской интеллигенции за годы своего прозябания до войны на скромных должностях своих фабрик.

Русское мнение, исходящее от людей даже высокостоящих в императорской России, встречалось англичанами с добродушным снисхождением, похлопыванием по плечу и с той типичной английской веселостью, которая заставляет людей совершенно не различать, имеют ли они дело с очень умным и хитрым человеком или с совершенным простаком.

Результат этого русско-английского обмена мнений всегда был один и тот же. Англичане всегда все делали по-своему и всегда неудачно.

Вновь изобретенные карельские части были сформированы, обучены и вооружены англичанами весьма хорошо. Форма у них была совершенно как и в британской армии, но в виде отличия они носили на фуражке медный «трилистник». Карельский флаг также состоял из трилистника на оранжевом поле.

Офицеры этих частей были почти целиком назначены из рядов английских войск.

Трудно себе даже и представить, сколько политической нетерпимости, ссор, борьбы и затруднений внесло в жизнь края это формирование. Окрепшие впоследствии части эти не хотели подчиняться русскому командованию. Ценный для мобилизации элемент был употреблен на организацию фантастических частей, а русские части было нечем пополнять.

В гражданскую часть управления краем это «самоопределение» внесло путаницу неописуемую.

Немного забегая вперед, я должен упомянуть, что всего лишь полгода спустя я по просьбе того же генерала Мейнарда произносил речь этим самоопределившимся карелам, угрожая им всякими репрессиями за их недостойное поведение.

Вместе с генералом Звегинцевым я нанес визит В.В. Ермолову – главе Мурманской краевой администрации. Василий Васильевич произвел на меня чарующее впечатление. Образованный, молодой, полный энергии – это был настоящий генерал-губернатор. Местные условия он знал уже великолепно и пользовался авторитетом не только среди администрации, но и среди населения края, самого разношерстного, а на линии железной дороги и беспокойного. Как это ни странно, но даже англичане считались с мнением Ермолова и искренно его уважали.

От Ермолова я попал к генералу Мейнарду. Довольно еще моложавый, лет сорока может быть, он на меня произвел впечатление человека энергичного, здорового. Мы с генералом Мейнардом обменивались лишь общими впечатлениями и много говорили о войне и победе, ставшей уже совершившимся фактом.

Вечером я обедал у Мейнарда. Хорошо устраивались англичане даже и на Мурмане. Барак генерала был отлично отделан свежим деревом, циновками и сукном. Я обедал в кругу офицеров его штаба и адмирала, командующего эскадрой.

Обед был отличный, портвейн превосходный. Прислуга в белоснежных куртках, отлично обученная и выдрессированная. Никто не умеет жить с таким комфортом в самых необычных условиях, как это делают англичане.

На следующий день утром я получил приглашение прибыть к 7 часам вечера на английский крейсер, идущий в Архангельск.

Часам к шести за мною был послан моторный катер, который живо домчал меня до довольно далеко стоявшей громады крейсера, я вошел по трапу, команда отдала мне честь, и вот я – в капитанской каюте за отлично сервированным к обеду столом.

Моими спутниками до Архангельска оказались граф Мериндоль, о котором я уже упоминал выше, и г. Янг из состава дипломатической миссии в Архангельске.