Год нашей войны

Верная подруга Тауни, Вирео Саммердэй, тоже была великаншей. Она пыталась почесаться, ковыряясь палочкой в щели своих доспехов. Я не мог понять Вирео — она меня не боялась, но и симпатии не испытывала. Она никогда не назовет лопату лопатой, если может окрестить ее паршивой сволочью. Молния поклонился ей, а она подмигнула мне.

— Доброе утро, — поприветствовал гигантов Молния.

— Здорово, — откликнулся Тауни. — Все в порядке, Янт?

— Да вроде.

— Я готов уже черт знает сколько времени, а ничего не происходит, — проворчал Торнадо. — Когда мы полезем в драку?

— Ты будешь командовать людьми из Хасилита и Эске.

— Городскими, — уточнил я.

— Тогда здесь ничего не изменится.

— Когда Насекомые нападут, отступайте, — распорядился Молния. — Чтобы их направить в нужную сторону, поставим заслон из щитов. Мы приведем их в шестой загон. Вы должны попытаться преодолеть Стену. Данлин считает, что мы можем пробить их защиту и освободить еще немного земли.

— Опа! Подожди-ка. Ты хочешь, чтобы я отправился за Стену? Ни за что, малыш. Я останусь там один, потому что городские — паршивые трусы, как ты сам знаешь. Они побегут так быстро, что, наверное, даже смогут взлететь! Отправиться за Стену — черта с два!

— На данный момент это цель Данлина, — напомнил Молния.

— Если бы ты думал своими яйцами, а не сердцем, то не позволил бы этим заскайским хлюпикам указывать эсзаям, как им делать свою работу.

— Разве не мы недавно решили поддержать короля Авии?

— Но в последний раз погибло около тысячи человек, — вмешался я.

Если бы я был на поле боя, а не валялся в отключке, то войскам пришлось бы полегче. Молния, похоже, хотел указать мне на это, поэтому я предпочел замолчать. Тауни пререкался еще некоторое время, но потом сдался — у него было недостаточно силы воли, чтобы спорить с Молнией.

— Послушай, Тауни, — начал я, — император поддерживает Данлина, а значит, мы должны это сделать. Никто из нас не знает, почему у императора именно такие планы. Но они могут принести пользу, пусть даже через столетие.

Он уважал меня, понимая, что опыт дал мне спокойствие — знание, которое ограждало меня от повседневных забот. Он чувствовал это и восхищался подобной стойкостью.

— Как скажешь, Янт. — Тауни легонько провел по блестящему лезвию топора грязным ногтем. — Но война с Насекомыми — это игра в выжидание. И будь я проклят, если хочу ее подгонять.

Он оперся на топор и встал. Я немного отступил назад, как всегда, слегка обалдев от его размеров. Торнадо потянулся, и под слоем жира буграми заходили мускулы.

— Будь осторожен… — начал Молния.

— Отвали, герой-любовник, — перебил его Тауни. — Я делаю свою работу — вырезаю Насекомых. Я знаю, что выживу — за Стеной, под землей, где угодно! Данлин пытается спасти жизни простых людей. Хорошо, что он заботится о них, но он слишком усердствует. — Он прицепил топор к поясу, ущипнул стоявшую позади Вирео и обратился к ней на языке Равнинных земель: — Идем, любовь моя. Здесь все, у кого есть крылья, — сумасшедшие.

— Что он сказал? — встрепенулся Молния.

Я дал вольный перевод. Он посмотрел им вслед.

— Разве все влюбленные не довольствуются своим маленьким мирком?! — воскликнул он.

Я был наконец в шатре один. Молния ушел, чтобы обратиться к своим лучникам и избранным авианским пехотинцам. Их шлемы украшал синий плюмаж, а доспехи — геральдические фигурки из кости и фаянса. Крылья защищали искусно выполненные иридиевые кольчуги. Воспользовавшись шансом, я перерыл все вещи Молнии в поисках своей наркоты. Но обнаружил только пару писем, которые прочитал бы с интересом, если бы меня не так лихорадило. Дури нигде не было. Я проклял Молнию тысячу раз. Оставил после себя ужасный бардак. Сел на траву. Начал дрожать в преддверии ломки — результат паники.

Ладно' План Б. Я нашел свой компас, нажал на кнопочку, и маленький серебряный приборчик открылся, как раковина. Внутри лежал сложенный кусочек бумаги, оторванной от карты. Всегда следует иметь при себе несколько доз. При помощи длинного ногтя я выложил аккуратную дорожку на стекле компаса, свернул пятифунтовую банкноту и вдохнул. С севера на юг.

О да!

Беспокойство постепенно покинуло мой разум. Даже бессмертному нелегко держать в душе столько тревог. Вытерев нос рукой, я задумался о предстоящей битве. На мне были браслеты, выцветшие джинсы и обрезанная футболка с надписью «Хасилитский Марафон 1974».

Я взглянул на кучу своих серебристых доспехов: на кирасу, украшенную смарагдами и ониксом, на шлем с резьбой и высоким белым пером. Он прекрасно сочетался с серебристо-черными наручами. Пояс и ножны, круглый щит… Рукоять меча обвивали две змеи. На оплечье лат, укрывавших крылья, красовалась надпись «Во имя Бога и Империи». Еще у меня были окованные железом сапоги, черный плащ из тонкой тафты с застежкой из черненого серебра и черные же кожаные перчатки с изображением Замкового Солнца и моего личного знака — Колеса.

Какого черта! Я снял футболку, засунул за пояс ледоруб и был теперь готов к любой схватке.

— Янт?

Это был Данлин. Он выглядел удивленным.

— Ваше величество, — низко поклонился я.