Год некроманта. Ворон и ветвь

Паладин насмешливо фыркает. Рыжик, закончивший с уборкой, тенью скользит к моему креслу, садится и замирает.

— Напрасно не веришь, церковник. Мне действительно нужно всего одно сердце, обращенное к Свету. Не могу сказать, что отпущу второго, но возможны разные варианты.

— И кого из нас ты убьешь?

А это уже книжник. Я все так же лениво пожимаю плечами.

— Сами решайте. Сейчас вас отвяжут и дадут по ножу. Впрочем, нет. Нож получишь ты, — я киваю ученому. — А паладину оставим одну руку привязанной. Это немного уравняет шансы.

— А если мы не будем драться? — с нехорошим блеском в глазах интересуется паладин. — Если попробуем вместо драки прикончить одну нечестивую мразь? Только не говори, что ты об этом не подумал.

Я улыбаюсь ему.

— Он наверняка что-то придумал, Дорин, — подает голос книжник.

Значит, Дорин? Запомню.

— Попробуй, — ласково говорю паладину. — Но учти, что ты сам это выбрал.

— Не сходится, — доносится от стены. — Я тебе не верю, колдун. Ты сказал, что тебе нужно сердце служителя Света. Как может служить Свету тот, кто поднимет руку на своего товарища, брата в Господе?

— А как же мне отделить истинно светлого от того, кто только притворяется? — почти мурлычу я в ответ. — В этом-то и дело… Тот, кто позволит себя убить, лишь бы не убить самому — сохранит в себе свет. А тот, кто согрешит убийством — обратится к тьме. Разве не ясно?

— А если мы не станем? — настаивает книжник. — Не оскверним себя в угоду твоим планам?

— Выберу жребием, — скучающим тоном сообщаю я. — А второй сдохнет. Или Рыжику отдам. Но советую хорошенько подумать. Если вам так уж не хочется играть в мою игру — обойдемся и без нее. В конце концов, я могу просто убить обоих, с кем-то повезет. Поэтому и заказывал двоих, кстати.

Они молчат. И я молчу тоже. Рыжик вообще еле дышит, медленно придвигаясь, пока снова не прилипает к моему колену щекой.

— Я тебе не верю, — наконец тихо говорит книжник. Паладин молчит, губы у него сжаты так, что белеют даже на фоне бледного лица.

— Дело ваше. Но я не настолько человек, чтобы врать, — снова повторяю я, улыбаясь. — Могу дать любую клятву, что мне нужно сердце только одного из вас. Видите ли, сложность изготовления Щита в том, что его создатель должен ни разу в жизни не солгать. А таких даже среди фейри немного. Потому и Щитов за всю историю было создано не больше дюжины.

— Это правда, — говорит книжник. — Я… читал об этом.

— Вот видишь, как полезно быть образованным, — улыбаюсь я. — Теперь ты знаешь, что я не лгу. Просто не могу солгать, чтобы не испортить работу. Кстати, придумал. Чтобы вы меньше раздумывали, я клянусь отправить того, кто выживет, к архиепископу Домициану. Отличная возможность узнать правду, не так ли?

— Ты… не можешь, — растерянно произносит книжник. — Мы тебя видели, были в твоем убежище… Ты не посмеешь…отпустить.

— И что с того? — интересуюсь я. — Вас привезли без сознания, дорогу все равно описать не сможете. А что я целитель и чародей, делающий амулеты, Домициан прекрасно знает и без вас. Когда уже вы поймете это? Мне нет никакого дела до вашей религии, я просто мастер, которому можно заказать редкую вещь. И лишние смерти мне совершенно не нужны.

— Где-то здесь… подвох, — хрипло произносит паладин. Надо же, он пытается думать без приказа!

— Дорин, ты же не веришь ему? — в голосе книжника отчетливо слышится дрожь. — Он нас обманывает. Не знаю как — но обманывает. А если даже он говорит правду — неужели ты готов спастись такой ценой?

— Почему же он? — вмешиваюсь я. — А вдруг повезет тебе?

— Я не буду драться. Не стану спасаться ценой чужой жизни!

Паладин молчит. У него даже пот выступил, не иначе, как от непривычных умственных усилий.

— Если эта мразь права… — откашлявшись, наконец роняет он, — кто-то из нас должен вернуться. Кто-то должен спросить архиепископа, правда ли все это?

Я кошусь на часы. Половина песка пересыпалась. На столе все давно готово: начерчены символы, разложены оправа и кусок горного хрусталя для амулета.

— Хорошая мысль, — усмехаюсь я. — Ну так что? Чем поклясться, чтобы вы мне поверили?

— Так нельзя, Дорин! — в голосе второго звенит отчаяние. — Ты не веришь архиепископу, наместнику Господа?! Он не мог отдать нас на заклание! Если мы погибнем…

— То эта мразь… все равно сделает свой поганый амулет, — перебивает его Дорин. — А мы так и не узнаем… правды. И архиепископ не узнает, что с нами случилось. Этот чертов паук будет и дальше сидеть в своей уютной норке и ловить людей. От кого — сердце, от кого — кровь, от кого еще что! Я не хочу умирать как баран, чтобы кто-то получил защиту от всего на свете.

— И бессмертие, — мурлычу я. — Достойная цена, чтобы немного изменить принципам. Думаю, Домициан, как умный человек, это понимает.

— И ты ему веришь?! Дорин, ты веришь, что он кого-то отпустит?

Паладин хмурится. Тяжело дышит. Смотрит на меня, переводит взгляд на своего спутника и снова на меня.

— У тебя есть портал?

— Конечно, — подтверждаю я. — Не думаешь же ты, что я трачу свое драгоценное время, добираясь до покупателей? Но портал на одного.