Год невозможного. Искусство мечтать опасно

Легко указывать на непристойную абсурдность этих законов — в сегодняшней Венгрии диссиденты, некогда боровшиеся с коммунизмом, а сейчас преданные либерально-демократическому наследию, рассматриваются правящей партией как соучастники в преступлениях коммунизма. Однако либеральное самодовольство является ошибочным также и по другим причинам: оно продолжает концентрироваться только на венгерском urbi, забывая об orbi глобального капитализма, имплицитно в нем присутствующем. За легковесным осуждением правления Орбана скрываются другие вопросы: Почему происходит дрейф посткоммунистической Восточной Европы в сторону правонационалистического популизма? Как могло что-то подобное (уже не республике) Венгрии возникнуть из счастливого глобального либерального капитализма фукуямистского толка? Как-то в 1930-х годах Макс Хоркхеймер возразил легковесной критике фашизма: те, кто не желает говорить (критически) о капитализме, будут хранить молчание и по поводу фашизма. Сегодня мы можем сказать: те, кто не желает говорить (критически) о неолиберальном мировом порядке, будут хранить молчание и по поводу Венгрии.

Почему? Давайте вспомним еще об одном законе, одобренном недавно венгерским парламентом. Этот закон обычно относят ко все той же категории антидемократических законов. Когда он будет принят, он приведет к исчезновению центрального банка как самостоятельного института и предоставит премьер-министру право назначать его вице-президентов. Он также увеличит число политических назначенцев в Монетарном совете, устанавливающем процентные ставки в соответствии с интересами страны… Разве критика этого закона не выделяется в ряду прочих упреков в антидемократизме? Подобно тому, как Маркс с иронией говорил, что «свобода, равенство и Бентам» — это лозунг капитализма, не хотят ли западные либеральные критики навязать Венгрии «свободу, демократию и НЕЗАВИСИМЫЕ БАНКИ»?

Экономический контекст этого упрека, конечно, понятен: «независимые банки» — это условное обозначение для «суровых мер», вводимых ЕС и МВФ. Тем самым создается впечатление, будто демократические права и неолиберальная экономическая политика — это две стороны одной и той же медали. Отсюда уже недалеко до утверждения, что те, кто выступает против неолиберальной экономической политики, также представляют угрозу для свободы и демократии. Необходимо недвусмысленно отвергнуть эту логику: не только два эти измерения (подлинная демократия и неолиберальная экономика) не зависимы друг от друга, но в современных условиях подлинная демократическая политика выражается именно в народной оппозиции по отношению к «нейтральным», открыто аполитическим технократическим экономическим мерам. Даже на уровне государственной политики контроль за банковскими операциями часто доказывает свою экономическую успешность, когда необходимо справиться с разрушительными последствиями финансового кризиса. Это, конечно, ни в коей мере не оправдывает экономическую политику, проводимую правительством Орбана. Необходимый вывод с предельной ясностью сформулировал Гашпар Миклош Тамаш [31]: «Если защита демократических институтов происходит одновременно с продолжающимся обнищанием венгерского народа (в результате мер экономии, навязанных ЕС и ВМФ), мы не должны удивляться, что граждане Венгрии не высказывают энтузиазма по поводу восстановления либеральной демократии» ^{35}. Другими словами, нельзя идти одновременно в двух направлениях, возрождения демократии И неолиберальной политики экономии: кофе демократического возрождения можно подавать только без сливок экономического неолиберализма.

Случай Венгрии говорит о двусмысленности антиевропейских настроений. Когда десятилетие тому назад Словения собиралась присоединиться к Европейскому Союзу, один из наших скептиков, не веривших в успех евро, предложил саркастический парафраз шутки братьев Маркс о назначении адвоката: Разве у нас, словенцев, есть проблемы? Давайте вступим в ЕС и у нас будет гораздо больше проблем. Но мы заставим ЕС позаботиться о них! Вот как сегодня многие словенцы воспринимают ЕС: он обеспечивает некоторую помощь, но также приносит новые проблемы (с их предписаниями и штрафами, требованиями оказать финансовую помощь Греции и т. д.). Стоит ли тогда защищать ЕС? Конечно, правильно было бы спросить: какой именно ЕС?