Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило

Кабальеро повернулся – и поспешил согнуться в глубоком поклоне. Позади него стояла настоящая эльфийка – куда там баронессе Жужу с ее кисейными крылышками! Заговорившая с Текило красавица была создана из солнечного света, элегантности и серебряных звуков арфы, ее косы были драгоценней любой короны, ее глубокие выразительные глаза сияли как поле нежных колокольчиков в летний полдень, ее фигура…

- Ах, полно вам! – рассмеялась эльфийка на комплименты дона Текило, подавая руку для приветственного поцелуя. Кабальеро припал губами к кончикам пальцев, на миг оторвался, чтобы озвучить восхищение кожей, нежной, как встреча возлюбленных, чистой, как помыслы младенца, благоухающей, как весенняя ночь…

- Еще немного – и я покраснею, - пообещала эльфийская красавица, и дон Текило продолжил целование ручки, переместившись от кончиков пальцев к запястью, к линии браслета (представляете? даже не обратил внимание, из чего браслет сделан!), дальше по предплечью вверх… - Ах, кабальеро, вы меня смущаете! какую репутацию вы создадите монахам, чью рясу позаимствовали на сегодняшний день?! – деланно возмутилась эльфийка, волшебными очами дозволяя продолжить восхваление, любование и лобзание.

- Очень надеюсь – репутация будет лучше, чем они того заслуживают, - вымолвил дон, переводя дыхание.

Снова зазвенели хрустальные колокольчики – эльфийка рассмеялась.

- Позвольте представиться – дон Текило Альтиста. Со всем нижайшим почтением и высочайшим восхищением.

- Аниэль, - присела в элегантном реверансе дама.

- Позвольте пригласить вас на танец?

- Вот уж не знала, что местные монахи умеют танцевать! – засмеялась красавица, протягивая руку.

- Даю слово – они быстро научатся.

И дон Текило увлек свою даму на середину танцевальной залы.

Он даже в годы юности был никудышным танцором, а в годы зрелости не помогли все упорные труды донны Катарины – дон Текило был слишком резок, слишком напорист в движениях, чтобы обращать внимание на тренькающую музыку и пытаться попасть ногой в такт. Но сегодня…

Аниэль зашептала на ухо «Раз-два-три, раз-два-три…», и дон Текило гордо поднял голову, подтянул живот и со страстью, помноженной стократно на количество завистливых взглядов, устремленных в сторону живописной пары тонкой золотистой эльфийки в изысканном платье цвета южного утра,  и грузного, осыпающегося краденой мукой «монаха», танцевал. С эльфийкой.

И та улыбалась ему – и никому другому!

Раз-два-три…

Через четверть часа Аниэль окликнул племенеющий от смущения юноша-паж, с поклонами и расшаркиванием передавший известие от жутко важного вельможного ллойярдца. Аниэль одарила дона Текило чарующей улыбкой, пообещала, что скоро вернется, и ускользнула по своим волшебным эльфийским делам.

Иберрец с поклонами и многозначительными пылкими взорами клятвенно пообещал считать секунды до возвращения прекрасной дамы, потом… Потом с неудовольствием отряхнул рясу от просыпавшейся муки, сунул руку в карман в поисках платка, чтобы привести жгучую иберрскую  красоту в порядок, укололся о краденную брошку…

Эх ты, судьба воровская… Почему всегда, когда дону Текило встречается сногсшибательная, умопомрачительная, сумасшедшая любовь, приходится отвлекаться на всякие там золотые да алмазные цацки?

- Дамы и господа! – раздался под сводами магистрата звучный голос с легким иберрским акцентом, и дон Текило с некоторым оттенком удивления понял, что слова исходят из его собственной глотки, а сам он зачем-то забрался на стол, предназначавшийся для полуночного пира. Головы гостей повернулись к «бледному монаху»:

 - Дамы и господа! Я предлагаю тост за отцов города! Давайте выпьем за бургомистра и членов магистрата, которые организовали и претворили в жизнь сегодняшее волшебное действо! Дайте мне вина…

Юный паж торопливо подал «монаху» серебряный кубок, наполненный до краев; гости суетливо разобрали напитки с подносов снующих по зале лакеев. Причастившись от щедрот хозяев бала, дон Текило завопил:

- Дамы и господа! Братья и сестры! Дорогие вы мои! – чуток поразмыслив, авантюрист гулко бухнулся на колени, постаравшись попасть мимо блюда с жареным гусем. – Давайте выпьем за вас, за то, что вы столь прекрасны!!!

Заявление было встречено легким шумом – вино проскользнуло по глоткам слишком быстро, и потребовалось повторение.

- А теперь позвольте сказать вам об уникальном предложении! Только сегодня, в двадцать первый день месяца Восьминога года Оборотня, только сегодня и до полуночи вы можете быть ограблены знаменитым монахом Паротти из Ордена Сребролюбцев!  Скажите, вы хотите быть ограбленными самым знаменитым монахом современности?

- Да! Да! Да!! Возьми всё! – завизжала какая-то фрейлина в наряде русалки, прыгнула на стол к дону Текило и запечатлела на челе иберрца смачный поцелуй.

- Но простите ли вы меня потом за это ограбление?

- Да! Мы тебя прощаем!

На стол вспрыгнула другая девица, в цинском халате – белом в розовую крапинку, что делало ее похожей на страдающую корью или другой детской болезнью – и обслюнявила дону щеку.