Год Оракула

Он встретил взгляд Франклина с бесстрастным лицом, а потом подмигнул. По лицу собеседника пробежала тень замешательства, что Лейхтен тут же отметил с удовольствием.

Подавшись вперед, он постучал по двери вертолета. Стоящий снаружи морпех ее открыл, выпустив тепло кабины и впустив внутрь миннесотскую зиму. Лейхтен вышел из вертолета и направился по расчищенной дорожке к собственной веранде, где сидел Тренер, глядя на него и по-прежнему покачиваясь.

Он подошел ближе, лицо Тренера – улыбающееся лицо – оказалось достаточно близко, чтобы разглядеть – и Лейхтен остановился как вкопанный. Потому что Тренер не был низкорослым мужчиной хрупкого сложения. Тренер был женщиной.

Лейхтен заставил себя сделать следующий шаг, женщина на веранде встала. Он вспомнил разговор с Франклином о Тренере: директор ФБР не упомянал, что его загадочный посредник на самом деле – посредница. Но Франклин и не поправлял Лейхтена, когда тот называл ее «он».

Лейхтен решил спросить этого человека, зачем он совершил такой грубый и подозрительный поступок. И тут же с треском выгнать этого бесполезного осла, не понимающего субординации.

Все эти мысли промелькнули у Лейхтена в голове, когда он подходил к веранде. Начищенные туфли скользили на снежной тропе. Когда он подошел к ступеням, на лице Тренера мелькнула легкая тень недовольства, но тут же сменилась еще более широкой улыбкой.

– Мистер Лейхтен, сэр! – воскликнула она, выступая вперед с протянутой для пожатия рукой. – Знакомство с вами – честь и привилегия для меня.

Лейхтен протянул руку без перчатки навстречу руке Тренера в митенке.

– Боже мой, посмотрите только на меня! – воскликнула Тренер, быстро стягивая перчатку с руки. – Совершенно забыла о хороших манерах. Но это от волнения, сэр.

Она взяла его руку и пожала ее теплым, твердым, сухим пожатием.

Лейхтен рассматривал Тренера, думая, что она напоминает ему Беа Артур[4]. Лицо с широкими скулами, тонкий орлиный нос половиной равнобедренного треугольника. Острые, ясные синие глаза за стеклами очков без оправы, улыбка, которая придает силу и жизнь. Создавалось впечатление, что под пуховиком у нее футболка с надписью «ЛУЧШАЯ В МИРЕ БАБУШКА».

Лейхтен всю жизнь провел среди хороших политиков с их природной харизмой и умел, когда надо, сам излучать харизму, но он не мог не очароваться ее скромной манерой держаться. Он одернул себя, заставив оставаться равнодушным. Он досадно мало знал об этой женщине, кроме рассказов Франклина о ее умении решать проблемы, которые никто другой решить не может, и слушал их скептически, когда думал, что Тренер – мужчина. Сейчас, когда он знал, что она женщина… это казалось вообще нелепым. Смехотворная игра какая-то.

– Поверьте мне, – сказал он, – после всего, что мне Джим Франклин о вас рассказывал, приятно должно быть мне. Вы Тренер?

Женщина закончила рукопожатие.

– Да, сэр. Просто Тренер, этого достаточно. Меня так давно уже называют этим словом, что другого имени, считайте, у меня и не было. К тому же очень точно описывает мои профессиональные навыки.

Лейхтен поднял руку, показывая на дверь дома:

– Зайдемте внутрь. Нет смысла стоять на холоде.

Тренер кивнула.

– Мне кажется, это будет правильно, господин глава аппарата.

– Просто Тони.

Лейхтен открыл дверь, придержал ее для Тренера, которая вошла в дом и остановилась в прихожей, разглядывая убранство. Лейхтен оглянулся. Джим Франклин стоял в снегу, явно не зная, приглашен он или нет.

Лейхтен дал ему еще секунду погадать.

– Давай, Джим, – сказал он милостиво. – Не будем заставлять… гм… твоего друга ждать.

Франклин скованно кивнул и поднялся на веранду.

Лейхтен снял пальто и повесил его на вешалку у дверей. Выглянул в окно на заснеженный пейзаж, пустынный во всех направлениях, если не считать правительственных машин и вертолета Тренера.

Четверо или пятеро агентов секретной службы бесстрастно ждали в гостиной, сложив руки. Лейхтен и Франклин смотрели, как Тренер села на ступени лестницы, ведущей на второй этаж, и стянула с себя сапоги.

– Простите, Тони, что наследила здесь. Дайте мне бумажные полотенца, я сразу все вытру.

– Ничего страшного, Тренер, – ответил Лейхтен, любуясь полной сюрреальностью всей этой встречи. – Есть кому прибрать. Пойдемте в столовую. Могу я вам предложить выпить?

– Черт подери, почему бы и нет? – ответила женщина. – Скотч, один кубик льда. Приятно в такой холодный день чем-нибудь согреться.

Все трое вошли в столовую и сели за длинный стол черного дерева. Лейхтен расположился во главе стола, за ним оказалось большое венецианское окно. Это он сделал умышленно, зная, что на фоне сияния снега за окном его лицо будет затенено. Франклин сел слева от Лейхтена, а Тренер выбрала себе кресло примерно на середине другой стороны стола, сперва повесив пуховик на спинку. Вошел агент секретной службы, неся поднос со стаканами.

– Тони, у меня теперь есть к вам вопрос, – сказала Тренер, когда все пригубили и обменялись любезностями.

– Давайте, Тренер, – ответил Лейхтен с широкой улыбкой.

– Какого хрена не приехал президент? – спросила она, ни капельки не изменив приветливого тона.