Год Оракула

Тренер встала, выдвинула свое кресло, поставила рядом с креслом Лейхтена во главе стола и снова села. Подалась вперед. Из-за тонких стильных очков смотрели ее глаза – очень синие и очень ясные.

– При всем уважении, господин глава аппарата, я не думаю, что вам нужны детали. Если вы нанимаете водопроводчика, вы же не становитесь на четвереньки, не смотрите три-четыре часа, как он возится с трубами? Отнюдь. Вы ждете, пока он вам скажет, что туалет прочищен. И вам не надо знать, сколько и какого дерьма он перелопатил, решая вашу проблему. Если мы договоримся, я вам доставлю Оракула собственной персоной, живого и в добром здравии, и выдам вам всю прочую найденную мной информацию о том, что он собирается делать. Вот и все.

Тренер ждала ответа Лейхтена, не отодвигаясь от него. От нее пахло виски, мятой и мокрой шерстью.

– Так что в конечном счете это все значит, – сказал Лейхтен, тоже не отодвигаясь, – что мы даем вам свободу, никак не контролируя действия, которые вы предпринимаете от имени президента Грина и от имени Соединенных Штатов Америки.

Тренер наклонила голову.

– А цена? – Голос Лейхтена слегка подсел. – Вы сказали, что знакомство с Оракулом будет почти достаточной платой. Чего вы хотите еще?

Тренер откинулась на спинку кресла, и на лице ее появилась улыбка.

– Тут не о деньгах пойдет речь. Я их столько за многие годы заработала, что мне ни цента не нужно. Да я, черт возьми, могу и собственные издержки оплатить. – Она подалась вперед: – Дело будет так. В какой-то момент мне может захотеться, чтобы ваш босс сыграл за мою команду. Как я уже говорила, я почти ушла от дел. Но если я все-таки позову, то он придет и сделает то, что я прошу. У меня в запасе есть несколько экс-президентов, но действующий – это дело совсем иное. У него осталось от этого срока восемь месяцев с небольшим, и я сделаю так, чтобы он получил и второй срок, так что он почти пять лет будет мне доступен для помощи.

– Вы с ума сошли, – ответил Лейхтен. – Президент не может брать на себя подобных обязательств. И спасибо за предложение, но добыть Дэниелу Грину второй срок – это моя работа. Я думаю, что справлюсь.

– Может быть, – со смешком сказала Тренер, – но я справлюсь лучше. Заключив эту сделку, вы сможете расслабиться на следующие четыре года, Тони. Уж поверьте мне.

Лейхтен обдумал это. Сенатор Аарон Уилсон, предполагаемый конкурент президента, показал себя серьезным соперником. Он был молод, полон жизни, с чистой биографией, включавшей участие в «Буре в пустыне», и чертовски здорово умел говорить на камеру. И будто этого было мало, Лейхтен вел кампанию Грина перед лицом поразительной серии никак не связанных событий, которые как-то все вместе готовы были утопить американскую экономику: на первом месте – неопределенность, вызванная Оракулом, но еще и волнения в Южной Америке, пара крушений хедж-фондов, от которых тряслась Уолл-стрит, скачки цен на газ и так далее, и так далее, и так далее. Он бы даже сказал, что это подстроено, не будь это невозможно. Какова бы ни была истинная причина, все дружно ругали президента за сокращение своих пенсионных планов, пусть даже ни черта он с этим поделать не мог.

– Простите, Тренер, – сказал Лейхтен, подняв теперь голову, – но вы должны понять, что президента нельзя компрометировать таким образом, как вы предлагаете.

– Так он же не будет скомпрометирован, сэр, – возразила женщина. – Нет-нет, не так все плохо. Для начала, это будет всего один раз. Я его попрошу сделать для меня одну вещь, и это может быть все что угодно – от пригласить меня на ужин до позвонить по телефону. Кто знает, что нужно будет? И как только он это выполнит, дело кончено, больше он обо мне не услышит. Нет причин волноваться. Да вот, я вам сейчас покажу.

Тренер подняла руку и обратилась через всю комнату:

– Фред, привет. Не хочешь подойти сюда на секунду?

Краткая пауза, потом в комнату вошел один из агентов секретной службы, неся на лице ту безэмоциональную маску, какая бывала у них у всех в служебные часы. Лейхтен не знал его имени – но Тренер, очевидно, знала. И так же очевидно, что его звали Фред.

– Рада тебя видеть, – сказала Тренер. – У меня к тебе один очень короткий вопрос. Как ты думаешь: быть в моей команде – это хорошо?

– Да, мэм, – ответил Фред не задумываясь. – Абсолютно.

– И эта оказанная в порядке благодарности услуга – у тебя с ней не было трудностей?

– Никаких. Я бы повторил это не задумываясь и, что бы ни было вам нужно, я готов.

Лицо Фреда не изменилось.

Он сознался в государственной измене и глазом не моргнул, подумал Лейхтен почти в отчаянии. О боже мой, мы понятия не имели. При всех наших проверках… и он каждый день торчал рядом с президентом! Понятия не имели.