Год Оракула

Да вообще весь дом стоит переделать. Вот прямо весь. А почему нет? У нее пять миллионов баксов, и она может себе это позволить, спасибо Джону Бьянко. Или Уиллу Дандо, кто бы он ни был.

Она подошла к лестнице.

– Бекки! – окликнула она на полпути. – Ланч готов? Я вынесу стол на заднюю террасу, если тебе не нужно там по…

Кэти застыла, занеся ногу над ступенькой. Рука сжалась на перилах.

Шестеро мужчин в джинсовых штанах и рубашках с короткими рукавами. Стояли, смотрели на нее, ждали. У четырех длинные черные ружья – дробовики, предположила она, у двоих пистолеты с продолговатыми цилиндрами на дулах. Как в кино глушители показывают. Ружья смотрели прямо на нее, глаза у этих людей были холодные.

Беги наверх. Запри дверь. Найди телефон.

Беги наверх. Запри дверь. Найди телефон.

Кэти не шевельнулась. Она медленно перерабатывала информацию, которую глаза пытались ей передать с того момента, как она увидела захваченную гостиную.

Бекки сидела на диване. Рядом с ней в позе, которую можно было бы назвать дружелюбной, если бы не вооруженные люди в комнате, сидела женщина. Постарше их, лет за шестьдесят. Даже за семьдесят, при хорошем уходе за собой, и элегантная. Одета она была в черный костюм, на шее синий шарф. Совершенно ординарного вида женщина, похожая на главную пиарщицу какой-нибудь крупной компании.

Все тут было совершенно ординарно. Кроме оружия.

– Здравствуйте, миссис Дженкинс! – сказала женщина приятным голосом. – Я – Тренер. Не спуститесь ли вы к нам?

Кэти тяжело шагнула на ступеньку, едва не оступилась, ухватилась за стену, почувствовала, как сломала ноготь.

Не обращая внимания на боль, она неуверенным шагом спустилась до конца, в гостиную. Миновала двоих с пистолетами, в рубашках и джинсах – они тут же встали между нею и лестницей. Теперь ей виднее было лицо Бекки – на нем был написан ужас и только ужас. Ее глаза метались между ее тюремщицей, Кэти и людьми с оружием.

Я только код пишу! – подумала она с отчаянием. Что это все значит?

Но она, конечно же, знала.

– Сядьте, пожалуйста, вот сюда, – сказала Тренер и показала на другой диван. – И вы, миссис Шубман.

Бекки посмотрела на женщину в недоумении. Тренер доброжелательно улыбнулась и чуть-чуть толкнула ее в плечо. Бекки встала, обошла стеклянный журнальный столик, села на другой диван. Кэти опустилась рядом с ней. Сквозь широкие окна, выходящие на пляж, видны были вдали люди. Они загорали, бродили, держась за руки.

Сев на диван, Кэти тут же поискала руку Бекки, нашла, и Бекки в нее вцепилась.

– Ты цела? – спросила Кэти шепотом.

Бекки кивнула, но ничего не сказала. Это Бекки Шубман, которая не замолкала никогда.

– Приношу свои извинения за наше вторжение, леди, – сказала Тренер. – Мы постараемся убраться как можно скорее. Но прежде всего я должна сказать то, что всегда говорится в таких случаях, хотя сегодня это чистая правда, клянусь: мы не хотим причинять вам вред.

Она переплела пальцы – ногти синеватого оттенка, мило гармонировавшие с цветом шарфа. Приподняла брови, несколько раз пошевелила большими пальцами, будто думая, с чего начать. Кэти, глядя на нее, вдруг почувствовала нетерпение и сама ему удивилась.

– Пожалуйста, – сказала она, – скажите, что вы хотите? Денег?

Тренер дернула уголком рта, глаза ее почти заискрились весельем:

– Мы похожи на людей, которые пришли за деньгами?

– Не знаю! – огрызнулась Кэти, и Бекки сжала ей руку.

– Миссис Дженкинс, успокойтесь, – сказала Тренер. – Нам просто нужна некоторая информация. Мы знаем, что по крайней мере вы – может быть, даже вы обе – ставили защиту для Оракула. Нам нужно знать, кто вас на эту работу нанял.

Бекки чуть сильнее сжала руку. Тренер подалась вперед:

– Мне бы не хотелось, чтобы все кончилось угрозами. Можете считать это просто работой. На самом деле мы счастливы будем заплатить.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – сказала Кэти. – Кто вы вообще такие, черт побери?

Тренер вздохнула, протянула руку, и один из ее людей вложил ей в ладонь пистолет. Тренер подняла его, показывая пленницам. Кэти сочла его совершенно отвратительным. Он тускло блестел, как какое-то злобное насекомое.

– Лично меня, – сказала Тренер, – такое оружие пугает до нервного тика. Сама мысль убить человека приводит в ужас. К этому невозможно привыкнуть, невозможно достаточно очерстветь. Я помню каждого, кого мне пришлось убить – даже ранить. О жизни, с которой они расстались, о счастливых минутах, которым я положила конец.

Она отдала пистолет своему спутнику.

– В душе я не считаю себя киллером. А вот они, – она показала на свою группу, будто окаменевшую, – вполне киллеры, и ни один из них против этого ярлыка не возражает. Я хочу, чтобы вы обе это поняли – и испугались, потому что меньше всего мне хотелось бы сегодня отсюда уйти, добавив еще два лица к своим ночным кошмарам. Я задам вам несколько вопросов, и мне хотелось бы получить честные ответы. Кажется, я не слишком многого прошу?