Год палача

– Как же, крутились, – ответил сержант. – Там, в переулочке, и сейчас " крутые" дежурят. Они на "девятке"… Это те, что были здесь в день убийства. Охранники.

– Откуда это знаешь? – удивился Марьин, бросив взгляд на сержанта.

– Так это – наше второе дежурство здесь. А на первое мы заступали в 12.00 в субботу, когда здесь еще работала следственная бригада старшего лейтенанта Ходакова. Товарищ полковник приказал охранять место происшествия и никого не впускать на территорию двора и в дом. Мы дежурили до 24.00, а затем нас сменили.

– Понятно… А где сержант Терехин?

– Он с той стороны дома, делает обход, – ответил Голубев и пояснил. –Дом опечатан, но мало ли что.

– Братва не скучает?

– Нет, ведут себя прилично. Похоже, приглядывают за нами и дом охраняют…

– Охраняют? Ах, ну да!.. Ну что ж, Ваня, давай показывай, где тут чего…

Марьин вместе с Голубевым вошел в дом и сразу ощутил запах богатства и роскоши. Это была специфическая смесь из ароматов каких–то дорогих духов и освежителей, хорошего табака и кофе и еще чего–то едва уловимого и необычного. Отделка интерьера тоже впечатляла, но не изысканностью, а дороговизной используемых материалов. Видимо, строители не спорили с клиентом, в точности следовали его вкусу и требованиям.

В просторный холл, куда они вошли, выходило несколько дверей, и Марьин спросил сержанта:

– Иван, которая ведет в цокольный этаж?

– Вот эта, – Голубев указал на крайнюю слева.

К двери была приклеена полоска бумаги с печатью и подписью. Мельком взглянув на нее, Марьин взялся за ручку и открыл дверь, успокоив сержанта:

– Потом опечатаю…

Он спустился по лестнице вниз и прошел по коридору к залу с бассейном. Здесь на минуту задержался, рассматривая вешалку и сливное отверстие возле края бассейна, а затем подпер ею дверь и убедился в надежности блокировки. Убрав вешалку на место, он вошел внутрь сауны и, встав на колени, стал внимательно сантиметр за сантиметром изучать стену и пол в том месте, где нашли тело Козлова.

Вскоре его поиски увенчались успехом. Примерно в метре над полом Марьин обнаружил еле заметную надпись, явно нацарапанную чем–то твердым. Всего три буквы. Видимо, Козлов не успел закончить свое послание, потеряв сознание. Марьин достал блокнот и ручку и тщательно срисовал корявые буквы, с трудом разобрав их. "СНЕ", – мысленно прочел он надпись еще раз, выйдя в зал. – Что бы это могло значить? Уж не Снегов ли?! Похоже на то… Вряд ли сам Снег проделал это. Значит, Козлов каким–то образом узнал имя заказчика. Но как?! Неужели киллер откровенничал с ним перед тем как сделал свое дело? Что за чушь! Хотя почему бы и нет? Если он был уверен, что доведет все до конца, то мог позволить себе и поиздеваться над жертвой. Может быть, это доставляло ему удовольствие?.." Марьин сделал пометки в блокноте и вышел в коридор.

– Иван! – окликнул он сержанта.

– Я здесь, товарищ майор! – отозвался тот сразу.

– Где здесь телефон? Мне нужно связаться с Управлением.

––      Да здесь они повсюду. Пройдите в холл, это ближе всего.

Марьин поднялся по лестнице и подошел к телефону. Вызвав экспертов, он попросил сержанта:

– Иван, я осмотрю дом, а ты побудь у сауны, присмотри.

– Хорошо, Максим Максимович.

Не торопясь, майор обошел комнату за комнатой, пока не оказался в кабинете. Здесь он задержался, тщательно изучая содержимое шкафов и ящиков стола, но не нашел ничего сколь-нибудь интересного. Впрочем, Марьин особо не рассчитывал на это, тем более что кабинет Ходаков наверняка обследовал с особой тщательностью. Старлей был достаточно опытным сотрудником, и после него вряд ли что осталось незамеченным. Если бы не пряжка в руке покойного, то и он сам вряд ли обнаружил бы надпись на стене сауны или мог не придать ей особого значения.

Сейф, вмонтированный в стену за столом, был также опечатан, и Марьин не стал отвлекаться на него. Закончив осмотр, он присел в кресло и закурил, продолжая размышлять о надписи и рассеянно глядя на интерьер кабинета. Чтобы как–то сконцентрироваться, Марьин остановил свой взгляд на единственном интересном предмете – яблоне-бонсай и изящной плошке, изысканные формы которой располагали к философским размышлениям.

Докурив сигарету и взглянув на часы, Марьин встал с кресла, собираясь вернуться в холл, но тут его взгляд вновь остановился на бонсай. Его внимание привлекло не само деревце, а то, что было в плошке. Показалось странным, что грунт в ней словно просел, оставив на внутренних краях белесый след.