Год после чумы (СИ)

— За годы моего путешествия на Восток я многому научился опытным путём. Даже не уверен, что мне нужен наставник… стихии огня.

— Вот это новости! Зачем же ты просил меня замолвить за тебя слово у профессора Госхок? Или ты посмотрел на неё сегодня и передумал идти к ней в ученики?

— Сегодня я её не видел.

— Как так? Все ведь были в главном зале, когда она появилась. Не мог же ты пропустить общий совет по делам Конфигурации?!

— Мог. — Седрик отвечал понуро, пряча от Перенель глаза.

Перенель явно хотела спросить ещё что-то, но остановила сама себя. Наверное, почувствовала, что я не готов к откровениям, подумал Седрик. Но спустя несколько минут молчания она снова вернулась к этой теме:

— Так ты до сих пор не виделся с профессором Госхок?

— Почему же, виделся. То есть… видел. Я видел госпожу Конфигурацию, но она не видела меня.

— Как это тебе удалось?

— Я побывал в Хогвартсе и… зашёл на её урок. В смысле, дверь была приоткрыта, и…

— Ты подсматривал за ней, пока она вела урок!? И не подошёл познакомиться во время перемены?

— Ускользнул незамеченным.

И снова Перенель не стала спрашивать о причинах такого странного, как читалось из её взгляда, поведения Седрика. Солнце тем временем зашло, и Седрик немедленно развёл огонь. Теперь настала его очередь наслаждаться разговором со стихией. Перенель потянулась к огню, просто радуясь его теплу. Наконец он перевёл взгляд на подругу и заговорил.

— Как женщина может любить женщину?

— Седрик!!

— Ну, у кого же мне спросить, как не у тебя. Мне, правда, очень интересно.

— Я понимаю, что интересно, но что же тут ответить? Так же, как и мужчину. Или тебя волнует, как две женщины могут друг друга… удовлетворить?

— Нет, нет! Я не об этом, — перебил её Седрик. — То есть, это, конечно, тоже любопытно было бы узнать, но я спрашивал про любовь.

— Любовь, Седрик, неумолима. Она просто вспыхивает и всё. И кто-то становится тебе дорог. И я не могу это объяснить — это вне логики. Может, тебе поэтов почитать?

— Не хочу поэтов, я сам себе поэт.

— Ну да, конечно.

Они снова замолчали, глядя в пламя костра. Воздушные замки таяли, уступая дорогу сумеркам. Уже совсем скоро, как хорошо знал Седрик, Перенель прикоснётся к портоключу и перенесётся в избушку своей возлюбленной, Зореславы Яги, преподавательницы боевой магии в Хогвартсе. А он сам, не желая ночевать в замке, отправится на ночлег в деревню на восточном берегу озера.

— Пешком? — спросила Перенель, когда они начали собираться в путь. — Ты пойдёшь в деревню пешком?

Седрик гасил костёр, а Перенель стояла, закутавшись в плащ и приготовившись к перемещению.

— Да. Почему бы нет?

— Ты можешь сделать портоключ.

— Могу, но не хочу. Если всё время пользоваться портоключами, чего доброго ходить разучишься. Деревня рядом.

— Не так уж и рядом. И спуск с хребта довольно крутой. Скоро совсем стемнеет, а местность у подножия холма болотистая.

— Я справлюсь, Нель, — мягко сказал Седрик. — Я хочу пройтись.

— Как знаешь.

— Спокойной ночи и привет профессору Яге.

— До завтра, Седрик.

Перенель исчезла, а Седрик похлопал рукой по ребристому камню и со словами «И тебе спокойной ночи, Спинорожек!» начал долгий спуск вниз, в долину. Сначала он пытался напевать весёлую песню собственного сочинения, но потом незаметно для себя прервался, погрузившись в тишину, окаймленную криками ночных птиц и шорохом его быстрых шагов.

*

На следующее утро Седрик появился в замке, как обычно, в девять утра. По дороге к палатам, отведённым для зельеварения, он привычно остановился у парадного портрета сэра Ричарда Гринграсса, ныне покойного владельца замка, последнего из Древнейшего и Благородного Дома Гринграссов. Сэр Ричард смотрел на Седрика с непередаваемым презрением, заставляя его в который раз поражаться тому, насколько прививавшееся ему с детства высокомерие магглов-аристократов уступает по напору отборной спеси чистокровных магов. Сэр Ричард на портрете сузил глаза, и Седрик немедленно вывел вперёд свою ипостась по имени Храбрец, спрятав двух остальных за стеной огня. Глупо, тут же подумал он. «Нелогично», как сказала бы Нель. Портрет никак не способен на легилименцию. Сэр Ричард тем временем с напускным равнодушием перевёл взгляд на вид за окном. Седрик поспешил дальше, кляня себя за то, что не может спокойно пройти мимо этого невыносимого портрета.

Растирая в порошок скорлупу драконьих яиц, Седрик поймал себя на том, что мысленно переходит на английский. После семи лет обучения в Хогвартсе ему легче было говорить и даже думать обо всём, что касалось академической магии, на этом невыразительном языке. Зато свои песни Седрик всегда сочинял на французском, радуясь свободе, которую ощущал при этом.

Пока он готовил ингредиенты, Седрик заставил себя перейти на французский и начал обдумывать формулу. Слова пришли быстро и легко, а вместе с ними явился и мотив, так что формула превратилась в песню. Перед добавлением в зелье крапивы Седрик тихо пропел её, помешивая варево в такт.

Уходи, Союзник Смерти, ни к чему надменный взгляд!

Над тобой смеются дети: не берёт уж их твой яд.