Год потопа

Говоря это, она сдирала собственную головную часть биопленки, и я знала, что она думает: нужен прямой зрительный контакт, как учил Зеб. Отворачиваться нельзя, потому что со спины на тебя набросятся скорее. Чем меньше мы будем похожи на блестящих птиц и чем больше на людей, тем меньше вероятность, что нас изувечат.

Теперь мне было лучше видно этих троих. Высокий, пониже и еще один высокий. Они были в камуфляжных костюмах, очень грязных, и, похоже, в последнее время слишком много бывали на солнце. На солнце, на ветру, под дождем.

И вдруг я их узнала.

– Шекки? – сказала я. – Шекки! Аманда, это Шекки и Кроз!

Высокий повернулся ко мне:

– А ты еще кто такая?

Он был не зол, а вроде как ужасно удивлен.

– Это я, Рен, – сказала я. – А это маленький Оутс?

Я расплакалась.

Мы все пятеро побежали навстречу друг другу, словно в замедленном повторе футбольной свалки по телевизору, и принялись обниматься. Мы все обнимались и обнимались и никак не хотели разжать рук.

В морозильнике нашелся какой-то сок оранжевого цвета, и Аманда намешала нам «мимозу» с оставшимся шампанским. Мы открыли несколько пакетиков соленых соевых орешков, разогрели в микроволновке пачку фальшивой рыбы и все впятером уселись у стойки бара. Мальчишки – я все еще мысленно называла их мальчишками – прямо-таки вдохнули еду. Аманда заставила их выпить воды не торопясь. Они не голодали – вламывались в супермаркеты и даже в дома, и ели восторгнутое, и даже поймали в силок пару кроликов и поджарили кусками на костре, как мы делали у вертоградарей в Неделю святого Юэлла. Но все равно они были очень худые.

Потом мы стали рассказывать друг другу, где были, когда нахлынул Безводный потоп. Я рассказала про «липкую зону», Аманда – про коровьи кости и пустыню Висконсин. Я сказала: удача слепа и нам обеим просто повезло, что мы были в одиночестве, когда все началось. Хотя Адам Первый любил говорить, что слепой удачи не бывает, потому что удача – лишь другое название чуда.

Шекки, Кроз и Оутс действительно могли и не выжить. Их посадили в больбол. Красная команда, сказал Оутс и показал мне татуировку у основания большого пальца: кажется, он ею гордился.

– Нас туда посадили за то, что мы делали, – сказал Шекки. – С Беззумным Аддамом.

– С Беззумным Аддамом? Это с Зебом, из вертоградарей? – переспросила я.

– Не только с Зебом. Там была куча народу – и он, и мы, и другие, – объяснил Шекки. – Лучшие ученые – генные инженеры, которые сбежали из корпораций и ушли в подполье, потому что были против того, что делали корпорации. Ребекка и Катуро тоже участвовали – они были распространителями.

– У нас был веб-сайт, – сказал Кроз. – Так мы делились информацией, в потайном чате.

– Распространителями? – переспросила Аманда. – Вы толкали супершмаль? Круто!

Она засмеялась.

– Да нет же. Мы были в Биоформ-сопротивлении, – важно сказал Кроз. – Генные инженеры делали биоформы, а у нас – у Шекки, у меня, у Ребекки и Катуро – были очень удобные личности: страховые агенты, агенты по недвижимости – в общем, то, что позволяло путешествовать. Мы брали биоформы, доставляли на место и выпускали.

– Мы их подкладывали, – вставил Оутс. – Типа как бомбы замедленного действия.

– Там были очень крутые штуки, – сказал Шекки. – Микробы, которые ели асфальт, мыши, которые нападали на машины…

– Зеб решил, что, если уничтожить инфраструктуру, планета сможет исцелить сама себя, – объяснил Кроз. – Пока не поздно, пока еще не все вымерли.

– Значит, эпидемия – тоже работа Беззумного Аддама?

– Ни в коем случае, – сказал Шекки. – Зеб не верил в пользу убийства как такового. Он только хотел, чтобы люди перестали все расходовать и загаживать.

– Он хотел заставить их думать, – сказал Оутс. – Хотя некоторые мыши вышли из-под контроля. Растерялись. Стали нападать на обувь. Повредили ноги кое-кому.

– Где он сейчас? – спросила я.

Как было бы хорошо, если бы Зеб оказался рядом; он точно знал бы, что делать дальше.

– Мы только по Интернету общались, – ответил Шекки. – Он работал в одиночку.

– Хотя ККБ поймала наших генетиков из Беззумного Аддама, – сказал Кроз. – Выследили нас. Я так думаю, в чате оказался стукач.

– Их расстреляли? – спросила Аманда. – Ученых?

– Не знаю, – сказал Шекки. – Во всяком случае, с нами в больболе их не было.

– Мы там пробыли только пару дней, – сказал Оутс. – В больболе.

– Нас трое и их трое. Золотая команда – они были жутко свирепые. Один из них – помните Бланко, из Отстойника? Который мог оторвать человеку голову и сожрать? Он слегка похудел, но это точно был он, – сказал Кроз.

– Ты шутишь, – ответила Аманда.

Эта новость ее не то чтобы испугала, но явно озаботила.

– Его посадили за то, что он разгромил «Чешуйки» – убил несколько человек и очень этим гордился. Он говорил, что больбол для него как дом родной, столько времени он там чалился.

– А он знал, кто вы такие? – спросила Аманда.

– Без сомнения, – ответил Шекки. – Он на нас орал. Говорил, что пришла пора поквитаться за ту стычку на крыше. Что он выпотрошит нас, как рыбу.

– Какую стычку на крыше? – спросила я.