Год, прожитый по-библейски

– Я понял, что доставить все подарки невозможно, – говорит Кен. – FedEx тогда еще не было.

То есть Кен утратил веру в Санта-Клауса из-за проблем с логистикой. Вполне в духе IBM, как мне кажется.

– И я стал спрашивать себя: а какие еще небылицы мне рассказывают?

Я интересуюсь, трудно ли возглавлять группу атеистов. «Все равно что пасти кошек», – отвечает он. Атеисты по своей природе не склонны к объединению.

– Они индивидуалисты, – говорит Кен.

Возможно, это объясняет, почему нам принесли тридцать счетов за обед.

На самом деле Кен сумел привлечь в группу новых членов и запустить различные программы. Но если вы побываете на встрече атеистов, то поймете, отчего религиозному лобби пока не стоит беспокоиться насчет атеистского лобби. И почему не существует взмывающих в небо атеистских соборов, а в верхний ящик гостиничной тумбочки не кладут эссе Бертрана Рассела[84] «Почему я не христианин». Страстные проявления безверия – сложная штука.

В последнее время атеисты стараются. Антипапами движения стали такие известные писатели, как Сэм Харрис, Ричард Докинз и Кристофер Хитченс[85]. Но если считать организованную религию Голиафом, выходит, что организованный атеизм – Давид.

Удерживай язык свой от зла…

Псалтирь 33:13

День 70. Многие друзья ожидают, что я буду говорить, как ходячая Библия короля Якова. Они хотят, чтобы я – или мое альтер эго Яков – обильно приправлял речь «ибо», «горе мне» и «иже аще». Друзья начинают электронные письма призывом: «Внимай, о Джейкобс». Или звонят и заявляют: «Истинно говорю тебе, пришло время вместе отведать пиццы».

Я пытаюсь подыгрывать как могу («Да, я возрадуюсь празднику пиццы»). Но не слишком стараюсь. Такая лексика скорее напоминает об Англии XVII века, чем о Древнем Израиле.

Нет, чтобы говорить по-библейски, нужны перемены радикальнее перехода на высокий штиль. Необходимо тщательно проработать содержание высказываний: ложь, жалобы и сплетни не допускаются.

Все это определенно будет нелегко. Остановлюсь на теме сплетен, потому что она хуже остальных. В Библии есть по крайней мере двадцать пассажей с осуждением сплетен. В переводах используются такие слова, как «клевета», «лживый язык», «коварные уста».

Получается, я не могу вступить в разговор коллег, которые обсуждают, как пьяная актриса нацарапала нецензурные слова на зеркале в туалете или как ведущий новостей собирается бросить жену ради молодой женщины. Придется постараться, без этого жить по Библии невозможно.

Но если вы действительно хотите не нарушать библейские принципы в речи, надо пойти гораздо дальше. Необходимо избегать любых негативных высказываний. Вот как один из моих библейских справочников определяет злой язык: «Это любые уничижительные или порочащие утверждения о человеке, которые, будучи вынесенными на публику, нанесут ему физический или материальный ущерб или вызовут душевные страдания и страх – даже если оскорбления и обвинения соответствуют действительности».

Другими словами, это семьдесят процентов разговоров, которые ведутся в Нью-Йорке.

На иврите злые слова называются «лашон хара», и раввины сравнивают их с убийством. Как гласит Талмуд: «Сплетник стоит в Сирии, а убивает в Риме». У многих христиан похожее представление об осуждении других. Павел в Послании к Ефесянам призывает: «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим».

В Библии допускается некоторое порицание – например, мягкий укор возможен, если надо предупредить друга, что он собирается открыть кофейню на паях с аферистом. Но в целом ирония, язвительность, пренебрежение, насмешки, сарказм и презрение под запретом. И соблюдение этого правила мне практически неподвластно. Я терплю поражение ежедневно. И ежечасно.

Вот с чем я столкнулся на прошлых выходных. Мы с Джули были на свадьбе на Лонг-Айленде, и жених с невестой позаботились о гостях: заказали микроавтобус, чтобы добросить их до Нью-Йорка. Но вздремнуть в дороге не удалось. Пришлось слушать очень шумного и очень пьяного мужчину с козлиной бородкой.

В течение часа он без остановки распинается перед симпатичной блондинкой, пытаясь ее окрутить. Вот что она слышит (а заодно и мы все):

– Мой номер называется «Зачем стараться». Это рассуждение на тему суицида. Очень смешное. У меня очень смешные мысли. Смерть смешна. Я смеялся на всех похоронах, на которых был.

Она вежливо кивает.

– Преподаватель сказал мне: «Вы отличный актер». А я ответил: «Не знаю, что это значит». И я правда не знаю. Для меня существует только процесс.

Как же мне хотелось наклониться к Джули и высмеять говорливого болвана с зализанными волосами и пафосными очками в стиле Бадди Холли[86].

Он продолжает:

– Поч-ч-чему я восхищаюсь Джорджем Клуни? А я вам скажу. Он хочет что-нибудь сделать для общества в целом – и остальных.

Так и тянет сказать Джули, что он слишком акцентирует «ч» и «т».

Через пару минут он неожиданно говорит:

– Всегда хотел нарисовать комикс «Гризельда из Пьянополиса».