Год рождения

— Имей в виду, Михаил, как только разговор заходит об их службе в органах, они сразу ничего не помнят. Или много говорят на общие темы, стараются увести в сторону, но стоит затронуть вопрос, касающийся их личного участия в репрессиях, и каждое слово из них приходится клещами вытаскивать! Понимаешь, у них патологический страх перед тем, что спустя двадцать пять лет их уличат в каком-то ранее скрытом ими преступлении или как-то по-новому оценят их проступки, за которые они не понесли наказания, и предъявят им счет.

— И что вы мне посоветуете? — спросил я.

— Я думаю, — после некоторого раздумья ответил Осипов, что тебе надо провести этот разговор в форме частной беседы. Не изображай из себя этакого проницательного следователя. Держись как можно естественнее. Знаешь, у молодости да неопытности тоже есть свои преимущества в делах такого рода. Так что дерзай!

Осипов ободряюще улыбнулся, похлопал меня по плечу и добавил:

— И главное — что бы он ни говорил, как бы ни вилял, не теряй самообладания. Забудь, что перед тобой человек, на руках которого, возможно, невинная кровь! Никаких эмоций! Твоя задача — нащупать пункты, по которым мы его потом обстоятельно допросим…

Через пятнадцать минут я вышел из управления, сел в оперативную «Волгу», назвал водителю дяде Гене адрес, и мы поехали к Семенкину.

Дядя Геня, или Геннадий Семенович, работал в управлении с сорок пятого года после демобилизации из армии, тогда же мы с ним и познакомились: он катал меня на машине, и с той незабываемой поры я всегда называл его дядей Геней. Впрочем, поскольку дядя Геня был старше всех в управлении по возрасту, так же обращались к нему многие сотрудники, независимо от занимаемой должности.

Еще совсем недавно он водил старенькую «Победу», был страшно к ней привязан, считал лучшей автомашиной в мире, потому что она напоминала ему фронтовой «опель», и никак не хотел пересаживаться на двадцать первую «Волгу», находя в ней массу всевозможных недостатков. И, наверное, долго бы еще упирался, если бы не одно событие, после которого ему пришлось сменить наконец испытанную, исколесившую вдоль и поперек всю область «Победу» на новенькую голубую «Волгу», на которой, как ему казалось, только по городу и ездить.

А случилось это так.

В самом начале шестьдесят первого года главный конструктор завода, выпускающего бытовую технику, в составе группы специалистов ездил в ФРГ и привез оттуда кучу всяких рекламных проспектов и прочей документации, которую отдал на изучение своим заводским коллегам.

По просьбе женской части конструкторского бюро привез он также два журнала мод, а заодно несколько иллюстрированных журналов, потому что многим было очень интересно знать, как живет народ в побежденной Германии. Реакция на все эти иллюстрации была, конечно, сдержанной, другого в то время и ожидать было нельзя, поскольку люди не привыкли открыто высказывать свое отношение к условиям жизни на Западе, если это отношение отличалось от официальной пропаганды, но суть дела не в этом.

Спустя некоторое время этот главный конструктор рассказал майору Швецову, с которым его связывали деловые отношения, что в разделе юмора одного из иллюстрированных журналов кто-то отчеркнул ногтем одну очень смешную фразу.

В том, что кто-то оценил немецкий юмор на шестнадцатом году после безоговорочной капитуляции, безусловно, не было бы ничего удивительного, если бы не одно обстоятельство: по утверждению главного конструктора, во всем конструкторском бюро и в подчиненных ему службах и цехах завода, где мог побывать журнал, не было ни одного человека, владеющего немецким языком, тем более в такой степени, чтобы понять довольно труднопереводимую игру слов и заключенный в них смысл.

Подобное утверждение главный конструктор сделал на том основании, что, кроме него, никто не мог работать с привезенной им технической документацией, и специально для этого пришлось нанять по трудовому соглашению переводчицу из другой организации.

Из этой информации следовало, что на заводе бытовой аппаратуры (за пределы завода никто этот журнал не выносил) работает некто, свободно владеющий немецким языком, но по какой-то причине скрывающий этот факт от своего окружения.

Какую контрразведку не заинтересует подобный сигнал?

Его оперативная проверка началась с определения круга людей, в руках которых побывал иллюстрированный журнал. Затем из этого круга исключили тех, кто родился и вырос в нашем городе и области и жизнь которых прошла, как говорится, у всех на глазах. Потом выделили тех, в биографии которых были какие-то неясные пробелы или сомнительные места, кто в годы войны был в плену и на оккупированной территории, в образе жизни и поведении которых были подозрительные моменты.

В результате этой многомесячной, кропотливой работы удалось значительно сузить число потенциальных знатоков немецкого языка и приступить к их всесторонней и тщательной проверке.