Год силиконового властелина

— Если будут запасы всего, чего можно, на несколько десятилетий или хотя бы пару лет безбедной жизни, то после нашего отлета вся работа быстро свернется. Правительства найдут способ создать приятные законы. И будет какой-то срок веселой жизни для всех. А вот когда все запасы закончатся, то всю работу по обучению, и так далее, придется начинать сначала. Да и вообще, большие запасы всей благодати будут огромным соблазном для некоторых людей присвоить все себе.

— Но все равно есть люди у которых этой, как ты говоришь, «благодати» больше чем у других.

— Тут вопрос тонкий. Земли и всю недвижимость я конфисковал. Формально потому, что не сохранилось записей о собственности. Я бы мог все это восстановить, но не буду. Я тебе уже говорил, что это будет очень неэффективно. И эти супер-владетели всего и всех довели планету до кризиса, когда люди ничего без роботов не могут. Да и не хотят.

— Но, я так думаю, остались немалые запасы, в том числе всякого ликвидного. Золото, драгоценности, предметы искусства. Может еще что.

— В общем-то больше и ничего. Был еще транспорт и всякая техника. Но это все превратилось в тыкву. А с ликвидными ценностями… Конфисковывать все это я не стал. Я же не собираюсь упразднять частную собственность. Утопический коммунизм однозначно не жизнеспособная система. Но я все это обесценил. Намеренно.

— А ты злодей! — как-то растерянно улыбнулась Лика.

— Я, наоборот, крайне добр и справедлив. Ибо нефиг все такие ценности собирать у узкой кучки. Можно сказать, я сейчас устанавливаю во многом утопическое общество. И я понимаю, что эта система жизнеспособна только пока я ей жестко руковожу. Потом она неизбежно развалится. Выделятся новые богатые люди. Но я рассчитал, что к тому времени и война уже будет выиграна, и общество достаточно созреет, чтобы не позволить установить диктат олигархов.

— Так как ты обесценил ценности?

— Элементарно. Я наделал их побольше. Собрал в хранилища золотой запас корпораций. Сейчас добываю еще уйму золота и других драгметаллов. Я даже произвел несколько сотен тысяч тонн золота ядерным синтезом. С энергией у меня проблем нет. Драгоценные камни и добываю, и синтезирую в огромных количествах. Сейчас любой человек может купить себе в магазине сколько угодно украшений с любыми камнями.

— А на финансовую систему это не повлияет?

— Сейчас деньги не будут привязаны к золоту. Собственно, как это и было уже давно. Вдобавок, когда люди начнут торговать с другими корасами, их не будут обирать ушлые торговцы. Видишь ли, в межзвездной торговле золото хоть и ценится, но совсем не так, как это было на Земле. Так что не будут всякие стабрияне выменивать здесь полезные вещи на бусы.

— А с предметами искусства… Дай угадаю. Ты их наделал побольше. Помню-помню.

— Именно так. Материальные свидетели истории человечества тоже должны быть доступны. Хочешь, купи домой что нравится по каталогу, но цена уже повыше. Ведь картина это не пуд металла. А не хочешь тратиться — ходи в музеи. Их уже настроено дофига.

— А здания старых музеев? Лувр, Эрмитаж и так далее… Ты их вернул на место?

— Нет конечно. Я уже говорил, что не буду этого делать. Там сейчас копии. Да я и еще понастроил копий по всей Земле. А оригиналы так и останутся в бывших деревнях нищих. Будут напоминанием людям, до чего доводит неконтролируемая жадность.

Лика вспомнила тех наследников земных богатств, которые осаждали ее в сентябре и забеспокоилась:

— А те люди, наследники бывшие, они не создают проблем? Ты же не собирался ограничивать всякую их активность. Политическую там или общественную.

— Конечно, я никого не ограничиваю. Даже наоборот, всеми силами подталкиваю к активности. А эти бывшие наследники акционеров корпораций… Они мутят воду, конечно, и даже сторонников в свои партии находят. Но их ничтожное меньшинство. И они само-собой недовольны. Но они в этом, кстати, не оригинальны. Мной недовольны почти все.

— Почему? — ахнула Лика. — Ты же вроде все делаешь для нашей хорошей жизни. И объяснял причины своих действий. Большинство реально соглашалось.

— Ну большинство и сейчас согласно с моими действиями, — усмехнулся Перин. — Но тему для недовольства всегда найти можно. Основная из них, это то, что я отказался восстановить глобальную сеть и компьютеры. Все хотят еще немного поразвлекаться по-старому. Когда люди распробовали новую жизнь и поняли, что я диктатор добрый и справедливый, у них стало проявляться гражданская позиция. Сейчас во все выходные проходят по настоящему массовые демонстрации.

— А кроме выходных?

— А в рабочие дни все вкалывают. Немного, но интенсивно. Установлен такой же рабочий день, как и в старые времена. Всего двадцать четыре рабочих часа в неделю. Но! Пока, на период обучения, я всех занимаю по полной. В остальное время все очень активно учатся. Всего народ занят по десять часов с понедельника по пятницу и пять часов в субботу. А остаток субботы и воскресенье, хоть развлекайся, хоть протестуй.

— А эти протесты не выльются в беспорядки? Хотя, ты, наверное, внимательно за всеми следишь? Индивидуально так сказать.