Год спокойного солнца

— Но Каракумы не белый медведь. Пустыня беззащитна, несмотря на свою суровость, и мы это знаем. Поэтому и идем туда не с ружьем, заряженным жаканом, а с водой, утоляющей жажду.

— Браво! — засиял улыбкой Пэттисон. — Хорошо сказано. — Но тут же сделал серьезное лицо и даже вздохнул, то ли жалея беззащитную пустыню, то ли от зависти к остроумному собеседнику; оказалось же, что несмотря на понравившийся ответ, он остался при своем мнении и высказал его вполне определенно, не щадя престижа собственной страны: — Время меняет все — и людей, и природу. «Фрам» стоит в Осло в музее, а на Северный полюс ходят уже на лыжах. Наши предки трепетали перед грозными силами природы, а мы безжалостно ее уничтожаем. У нас в штате Нью-Джерси есть горное озеро Бруктрот. Прекрасный уголок земли. Голубая вода, лесистые склоны берегов. К сожалению, это только декорация. В озере убито все живое.

— Как убито? — живо спросил Казаков.

— Кислотные дожди, — опять вздохнул Фрэнк и вяло улыбнулся, как бы извиняясь. — Промышленность выбрасывает в воздух окислы серы и азота, облака давно уже не безобидны. Бруктрот оказался бессильным в единоборстве с человеком. Мы — великая держава, располагающая огромными техническими возможностями, мы первыми послали людей на Луну, — а вот спасти озеро оказалось нам не под силу. Озеро… А у вас пустыня, одна из крупнейших в мире. В пустыне столько скрытых сил. Вы, конечно, слышали про трагедию Сахели. А я там был недавно, видел своими глазами. Но если бы только там… Вам не доводилось читать книгу австралийского ученого Тимбери «Битва за землю»?

Ата пожал плечами и вопросительно посмотрел сначала на Назарова, потом на Сомова, те тоже не слышали о такой книге.

— Он пишет о том, как природа мстит людям, которые слишком широко размахнулись с животноводством, — продолжал Фрэнк. — Из центральных пустынь материка суховеи несут пыль и песок, фермеры вынуждены бросать некогда плодородные земли. Исчезают леса, высыхают реки и ручьи, стада овец тают на глазах. Опустели хозяйства, царит полное запустение…

— Очень мрачная картина, — согласился Казаков. — Но нам это не грозит. Вы же видели Каракумский канал. Сибирские реки собираемся повернуть в Каракумы. Да мы, если только захотим… — Он словно бы поперхнулся и смущенно умолк, но взял себя в руки и уже почти совсем спокойно закончил: — если захотим, то горы с места сдвинуть сможем.

Внимательно посмотрев на него, Пэттисон кивнул в знак понимания, но опять сказал свое:

— Оптимизм это хорошо. Уверенность в себе тоже хорошее качество. Но брать… как это сказал ваш ученый? — Он полистал блокнот, нашел нужную запись и произнес не без ехидства: — брать милости у природы — не значит ли это рано или поздно увидеть, что очередной Бруктрот мертв?

— Это бесплодный спор, — улыбнулся Казаков. — Давайте отложим его, ну хотя бы на тридцать лет. Приезжайте, тогда и посмотрите. Время нас рассудит.

— Согласен, — засмеялся Пэттисон. — Ровно через тридцать лет, день в день. Прошу заказать гостиницу. А теперь, как говорится, вернемся к нашим баранам. Мне говорили, что вы какие-то новые колодцы внедряете. Расскажите, если не секрет?

— Какой тут секрет! — охотно ответил Ата, отодвигая в сторону ненужные уже бумаги.

Кирилл Артемович, который с любопытством следил за беседой и помалкивал, теперь оживился и вставил с некоторой долей подобострастия, весьма удивившей Назарова:

— Ата Казакович как раз и является автором механических колодцев.

— О! — воскликнул гость и посмотрел на главного инженера с новым интересом.

Казаков стал терпеливо объяснять сущность своих колодцев и даже схему набросал, не забыв помянуть про сходство с минаретом. А Назаров в это время пытался понять, какие же отношения у Сомова с главным инженером. Мог он по тайной злобе подсказать сыну тему статьи или просто сболтнул за обедом, не ведая к чему болтовня его может привести?

— При правом вращении бурового инструмента проходим основной ствол скважины, а когда долото достигает водоносного слоя, сообщаем инструменту обратное, левое вращение, при этом расширительные лапы расходятся и забуривают более широкое пространство, как это примерно и делается забойщиком при работе вручную.

Пэттисон слушал внимательно, лицо его было сосредоточено и строго, но когда Казаков закончил свой рассказ, гость заулыбался и попросил разрешение взять исчирканный лист с собой.

— Мистер Пэттисон говорит, — переводчик тоже улыбнулся, — что у себя на родине получит авторское свидетельство на это оригинальное изобретение и сделает большой бизнес.

— О, замечательная идея! — в тон гостю ответил Казаков. — Жаль только, что авторское свидетельство уже вручено изобретателю, и мистер Пэттисон рискует попасть в плагиаторы.

Не дожидаясь перевода, Фрэнк захохотал:

— Плагиатор! — И вдруг по-мальчишески застучал розовыми ладонями по столу, перстни прогремели. — Крэш!

Переводчик пояснил:

— Это слово имеет несколько понятий: грохот, крах, банкротство, падать, рушиться с треском, потерпеть аварию, разбиться.

— Все правильно, — кивнул Казаков, — на чужой каравай рот не разевай.