Год теней

– Вот ведь как, Оливия. – На лице Ричарда появилось странное выражение. Он прочистил горло и оглянулся на сцену, где Хильда Хайтауэр полировала раструб своей валторны, а Михаил Орлов вынимал из футляра контрабас. Хильда помахала мне, я ответила тем же и, понадеявшись, что они не станут подходить ко мне, начала медленно пятиться. – Я просто хотел узнать, как ты, – сказал Ричард.

– Зачем?

– Твой папа рассказал нам, что случилось летом, – о продаже дома и о переезде.

В животе у меня что-то ёкнуло.

– А, ну да.

– Мне очень жаль это слышать, Оливия. – Ричард сжал мне руку. – Не знаю даже, что сказать. Папа говорит, ты теперь живёшь за сценой?

Услышать это было ещё мучительней, чем жить в филармонии, но я не собиралась плакать перед Ричардом Эшли.

– Всё правильно.

– Это совсем не правильно. У тебя есть родственники или друзья, у которых ты можешь временно пожить?

Я уже думала об этом.

– Нет. Вся семья Маэстро в Италии, кроме нонни. А мамина… они с нами не общаются. Они никогда нас не любили, даже не хотели, чтобы мама выходила замуж за па… за Маэстро. А друзей у Маэстро нет. – Я стиснула пальцами края альбома. – Он не поддерживает отношений с людьми. Ему всё безразлично, кроме оркестра.

Ричард немного помолчал и обнял меня за плечи. Обычно от этого у меня теплело на душе, но теперь тоскливо засосало под ложечкой.

– Оливия, – сказал он, – я понимаю, что ты, наверное, сейчас нас ненавидишь, но ты нам не чужая. Ты же это знаешь, правда? Весь оркестр готов тебе помочь, и папа с бабушкой тоже.

Это уж было слишком. Оркестр готов мне помочь? Да исключительно из-за оркестра всё и произошло.

Я сбросила его руки.

– Да, я знаю.

– Если тебе захочется поговорить, ты всегда можешь обратиться ко мне. Ладно? – Он поднял руку, чтобы стукнуться со мной кулаками, как мы всегда приветствовали друг друга. – Capisce?[6]

Я покачала головой и отвернулась.

– Ладно.

– Как? – Ричард приложил руку к сердцу. – Не будет тайного приветствия? Вы меня ранили, мадам.

– Нет. – Никаких тайных приветствий. Если он не прекратит этот разговор, я точно разрыдаюсь.

– Мы что-нибудь придумаем. Например, почему бы тебе иногда не переночевать у Хильды или у других девочек? Они будут тебе рады. Это как пижамная вечеринка. Можешь пригласить подруг.

– У меня нет подруг.

– Оливия. Что я могу сделать? Только скажи.

Он очень меня жалел – я слышала это в его голосе. Но мне от этого было не легче, я только чувствовала себя совсем крошечной.

– Оставь меня в покое, – прошептала я. – Пожалуйста. – Я поспешила в вестибюль и поднялась по большой лестнице. На верхней ступеньке я упала на ковёр, протёртый до дыр, и отбросила альбом. – Пижамная вечеринка. – Я вытерла глаза. Маэстро тоже так говорил: «Это будет… как это называется? Пижамная вечеринка. Каждую ночь мы все за сценой. Это приключение, Оливия». Почему я не могу перестать всхлипывать? Хорошо хоть Ричард не видит меня здесь. – Приключение. Конечно. Увлекательное до жути.

Мне хотелось только поехать домой – в наш настоящий дом, с синей дверью, жёлтой кухней и скрипучей девятой ступенькой на лестнице, ведущей в мою комнату. И с мамой. Мама обязательно должна быть там, иначе никакой радости не будет.

Подумав о доме, я почувствовала дуновение студёного воздуха. Странный холодок задержался и пробрал меня до костей. Я задрожала и стала тереть руки, чтобы согреться. Я могла бы поклясться, что кто-то наблюдал за мной, – буквально кожей я ощущала чей-то взгляд. Но оглядевшись, увидела только знакомые пыльные портреты покойных музыкантов на стенах и выцветших ангелов на потолке.

И чёрного кота, который спокойно смотрел на меня, сидя на полу вестибюля.

Глава 3

Это был толстый чёрный кот с изогнутыми серыми усами и колтунами по всему телу. Он лениво махал хвостом.

Я сунула альбом в сумку и начала осторожно спускаться по лестнице.

– Эй, киса-киса. Иди сюда. – Внизу я протянула руку, присела и подождала. Одна из дверей филармонии была открыта. Наверное, я не закрыла её, возвращаясь из «Счастливого уголка». – Ты, значит, просто вошёл и устроился здесь, да? – спросила я у неожиданного гостя.

Кот дёрнул хвостом и коснулся головой кончиков моих пальцев.

– Знаешь, некоторые люди назвали бы твой поступок незаконным проникновением на чужую территорию.

Нарушитель удивлённо наблюдал, как я счищаю мусор с его шеи, словно сам не верил, что позволяет мне это.

– Какой же ты страшненький, – проговорила я, наклоняя голову, чтобы разглядеть его.

Кот сощурил ярко-зелёные глаза.

– И толстый.

Кот зевнул.

– Но твоя чёрная шёрстка мне нравится. – Я стряхнула на лицо прядь волос. – Видишь? У меня тоже чёрные волосы. Ты маленькая тень, совсем как я. Так меня нонни называет, по-итальянски «омбралина».

Кот смотрел на меня так, словно говорил: «Занятно. Я хочу сказать, что ты меня утомляешь».

Я села на пятки.

– У тебя чудесная морда, котик. Очень выразительная.

«Хоть у кого-то из нас», – казалось, ответил он, дёрнув левым ухом. Потом улёгся на живот и стал смотреть на меня из-под полуприкрытых век.

Я тоже растянулась на полу, наблюдая за ним:

– У тебя есть дом, котик?