Год тигра и дракона. Осколки небес (СИ)

   Тайбэй 101, Тайвань, 2012 г.

   Саша, Юнчен, Чжао Гао и все остальные

   Ветер, что вольно гулял по смотровой площадке, одним дуновением своим изгнал прочь отчаянную Люсю Смирнову,изысканную Сашу Сян и дерзкую Лю Си, оставив только Люй-ванхоу. Люй Джи. Императрицу, познавшую тяжесть золотой фэнгуани и одиночество среди толп челяди. В императорском дворце нет места сердечной кротости, сколько не делай добра, оно непременно вернется предательством, обманом и жестокостью. Посему раб и господин взаимно творят друг друга.

   Вот отчего спина главного eвнуха покорно согнулась. Движением, отшлифованным веками до совершенства.

   - Слуга вынуден настаивать. Отдайте печать, государыня, не упрямьтесь.

   Люй-ванхоу слышала эту интонацию столько раз... О, эта знакомая до тошноты, до желчной горечи приторная и притворная мольба, за которой таится невидимая постороннему глазу власть. Вcе эти придворные паразиты регулярно падали ниц, бились лбами об пол до крови, рыдали и царапали себе лица, называли себя уничижительными прозвищами, прекрасно зная, что на самом деле держат Сына Неба и его императрицу за глотку. Во всех смыслах этого слова. Потому что не бывает еще одной юницы, отданной в гарем для служения императору, а есть вся её могущественная родня, без чьего золота, шелка, лошадей или пшеницы не построишь империю и не выиграешь войну. Плетью обуха не перешибешь.

   Люй-ванхоу медленно разжала горячую сухую ладонь и рыбки поплыли к Чжао Гао прямо по до предела наэлектризованному воздуху.

   Разгневанное небо на миг осветилось молнией и почти сразу же громыхнул гром.

   - О, да! Вот молнии искрят, грохочет гром! И мира нет, как нет добра кругом 31, - продекламировал евнух.

   Жаднoе, почти хищное предвкушение полностью стерло всю его андрогинную красоту, обнажив волчий оскал убийцы.

   - Вода, вскипев, на берег потекла, с вершины горной рушилась скала, - отозвался вдруг Лю.

   Книгу Песен составлял, как считается, сам Конфуций. Точнее, отбирал для сборника самые лучшие, по его мнению, песни. Так что в Ши Цзин найдутся рифмы на любой случай жизни.

   Евнух, прикипевший взглядом к медленно плывущим к нему рыбкам, заметно вздрогнул, поднял глаза и чуть качнулся, будто хотел отступить на шаг, но в последний миг передумал.

   - Да, - ответил Лю. – Мы считаем, что советнику Чжао самое время узнать и Нас.

   Колдун ответил едва слышным бормотанием.

   - В прошлый раз, Нам так и не удалось взглянуть в глаза человеку, совершившему непростительный грех. Ныне Мы удовлетворили Наше любопытство. Сей преступник дерзок, но ничтожен, да он и не человек более. Должны ли Мы избавить его от необходимости жить?

   Футболка и джинсы? Так шелков-то,тканых девственницами при лунном свете, а после расшитых драконами, не напасешься а всех. Да и достоинствo Сына Неба вовсе не в шелках заключено. Кому как не главному императорскому евнуху знать о том?

   - Я справился бы с тобой тогда, черноголовый выскочка! уж теперь-то и подавно! Если ты сумел украсть трон у жалкого Цзы Ина, это ещё не значит, что тебе был дарован мандат Небес! На чтo ты был годен, разбойник, без своей лисы? На что ты годен теперь? Ты и твоя шайка холопов и недоучек,и твоя самозванка-хулидзын? Все вы - прах,и в прах вернетесь! А я... – Чжао Гао раскрыл ладонь, и две маленькие рыбки плавно опустились на нее, будто легли на дно, в густой, непроглядный ил. - Теперь для меня и все вы, и мир, который вы сотворили – ничто!

   Чуял, необъяснимым чутьем придворного чуял того, кому по праву принадлежала Поднeбесная. И только старая ненависть, словно костыль, удерживала евнуха от того, чтобы не распластаться у ног, обутых в кроссовки,и униженно молить о пощаде. И еще Печать. Дорога в две тысячи лет закончилась здесь и сейчас, в тот миг, когда две глиняные рыбки вдруг засветились. Зажглись два маленьких солнца, кoторые осветили не только смотровую площадку, но и весь шпиль небоскреба.

   - фигеть! - ахнула Ласточка. - Мы ж сами эту глину...

   Они видели, как Саша лепила обе фигурки. Своими глазами,и не во сне, а наяву. Пиксель смутился, будто в чем-то провинился.

   - Упс! Ошибочка вышла...