Год - тринадцать месяцев

— Глу-бо-чай-шая ошибка! — воскликнул он, остановившись против меня. — Поймите одно, Григорий свет Иванович: никакой особой педагогики для детей нет. Капля морской воды того же вкуса и химического состава, что и все море. Любой коллектив наших людей — будь то огромный завод или группа зимовщиков на дрейфующей льдине, гвардейский полк или пионерский отряд, — он живет и развивается по одним и тем же законам. Видоизменяются формы, но дух законов — один. И если бы вы спросили меня, с чего вам начинать, я, не задумываясь, ответил бы: устанавливайте поскорее советскую власть в крошечной республике «Пятый «В»! Кончайте свою диктатуру! Один в школе не воин!

Затрещали звонки на этажах. Василий Степанович защелкнул замок, ограждая нашу беседу от посторонних, и мы еще долго сидели за закрытой дверью его кабинета. С застенчивостью начинающего автора Василий Степанович поведал мне, что уже давно пишет книжку, которая называется «Сто правил из прикладной педагогики». Он обещал познакомить меня с рукописью.

На прощание, словно не веря, что его прокуренный кабинет покидает единомышленник, Василий Степанович достал из шкафа два томика Макаренко.

— Уж Антон Семенович вас наверняка убедит, — сказал он, передавая мне книжки.

Я крепко пожал сухую, твердую ладонь Василия Степановича.

— Кстати, Григорий Иванович, — остановил он меня у двери. — Клава рассказывала, что это Сомов принес в класс гору пирожков и угощал всех. Откуда у него деньги?

— Я сам замечал у него замашки купца-миллионщика. Выясню.

— Ну, всего доброго!

В самом деле, творя суд и расправу, я даже не поинтересовался, кто был зачинщиком сегодняшней катавасии. Что-то я за лесом совсем не вижу деревьев. А ведь они все разных сортов и пород.

Выйдя из школы, я торопливо перешел на тенистую сторону улицы. Черт бы побрал мою силу воли, которая заставила меня подчиниться ласковому совету Доры Матвеевны и напялить на себя парадный костюм!

— Здравствуйте, Григорий Иванович!

Поднимаю голову: мои любезные — Красюк и Шушин. Оба в майках, запыленные, на лицах грязные следы потных струек. Еще более примечательны их доспехи: у Валерки за спиной, у Коли в руках — огромные луки, а за поясами — стрелы.

— Бегаете? А уроки сделали уже?

Красюк смотрит на меня недоуменно, но не гасит улыбки. Николай терпеливо объясняет:

— Так мы еще гуляем, Григорий Иванович. Уроки с трех часов все делают.

— Ну, ну, играйте, да не заигрывайтесь.

— А я завтра в школу не пойду, — насупившись, говорит Валерка.

— Почему это ты не пойдешь? — испуганно спрашиваю я.

— Воскресенье, — смеется Валерка, довольный розыгрышем.

Мальчишки убегают. Меня приятно поражает, что они совсем не помнят зла, которое я причинил им всего лишь два часа назад. Нет, что ни говори, а ребята у меня ничего, славные ребята. Не солидные, правда. Индейцы! Зато я куда как положителен! Набросился, как настоящий шкраб: «Уроки сделали?» Профессиональный инстинкт, что ли? Обыкновенный человек сказал бы, подняв руку: «Орлиный коготь приветствует славных следопытов племени Тускарора!» Или что-нибудь в этом роде. И сразу было бы понятно, что перед ними стоит человек, у которого в груди сердце, а не учительский диплом.

С понедельника — новая жизнь!

Дома я вспомнил о принесенных книгах и без особого энтузиазма взял в руки одну из них. Это был пятый том. Открывался он статьей с названием, пугающим, как учебник: «Методика организации воспитательного процесса». Однако, начав чтение, я уже не мог оторваться от книги и просидел над ней весь следующий день.

Как перед путником, блуждавшим во тьме, зажигались передо мной огни. Вспышка — и я вижу неоном выписанное слово — «Стиль». Вспышка — «Самоуправление в коллективе». Вспышка — «Перспектива»!.. Дисциплина!.. Режим!.. Наказание!.. Да ведь здесь все написано! Просто как «сядь на собственные ягодицы и катись!». Как могли в институте не дать нам эти книги? По крайней мере половину курса педагогики следовало бы отдать Макаренко.

За обедом я не выдержал и порадовал маму.

— С каким человеком я познакомился, ма! Чудо!

— Кто она: учительница или студентка?

Кажется, мама больше всего боится, что у нее останется втуне свекровий талант.

— Ты про это забудь, ма. Указ вышел: запретить учителям жениться ввиду того, что они не обеспечивают воспитания собственных детей.

Наутро я шел в школу уже с твердым решением резко повернуть штурвал. «Педагогика параллельного действия» — таков будет мой первый азимут. Пусть класс самостоятельно идет своей дорогой, а я пойду с ним параллельно, рядом.

Я начал все сначала — с организованного собрания. Рассказал ребятам, что такое президиум, протокол, регламент. Тут же мы избрали председателя, секретаря и регламентировщика, которому я вручил свои часы. Далее я объяснил, какие бывают собрания и почему такое собрание, как Верховный Совет, является высшей властью в стране. Постепенно мы перешли к мысли, что и наше собрание может стать верховным органом в классе, если мы будем жить дружно.

Наверно, иссохшая земля встречает ливень так, как встретил класс мое приглашение к дружбе.