Год - тринадцать месяцев

Я обещал ребятам передать Вале их желание и на другой день, выбрав время, повел переговоры:

— Валя, я к тебе послом. Вече наше челом бьет и просит тебя володеть и княжить нами полновластной боярыней-вожатой.

— Уже была делегация. Девочки прибегали.

— Ну и как?

— Думаю. Трудное дело. Уроков много. И с математикой я давно на «вы».

— Наше-то дело поважней какой-нибудь геометрии с алгеброй в придачу.

Валя уступчиво улыбнулась.

— Недавно я говорю братишке: «Пойдешь со мной в кино?» А он: «И как ты меня сразу уговорила!»

— Значит, принято единогласно?

— Воздержавшихся не оказалось.

Валя напомнила о формальностях. Ждать заседания комитета комсомола не было смысла. Решили обратиться прямо к Готьке Степанову. Теперь он не только в прямом, но и в переносном смысле самый высокий человек среди школьного люда — секретарь комитета.

Готьку мы нашли в буфете за бутылкой кефира.

Узнав, в чем дело, он поперхнулся и, откашлявшись, закричал:

— Какой может быть разговор! У нас больше половины отрядов еще ждут вожатых. Ставлю тебе, Валечка, бутылку кефира за сознательность! Садись!

Валя согласилась. Я тоже был приглашен к столу, но отказался. У меня свой этикет: не ем в буфете, когда там ребята.

Условившись с Валей о дне ее встречи с отрядом, я покинул буфет, сытый уже одним сознанием удачно исполненной посольской миссии.

Закон № 1

Мы готовились встретиться с Валей в субботу.

Неожиданно у них освободился шестой урок в день наших переговоров. Воспользовавшись случаем, Валя торопливо спустилась к нам, боясь не застать в классе.

Народность, населяющая республику «Пятый «В», говорит на нескольких наречиях. Высокий «штиль» представляет собой сплав из оглушительных междометий, свирепых аплодисментов и улыбок до ушей. На этом языке и произошло объяснение с Валей при встрече. Я отошел к окну, уступив ей место у стола и предоставив самой прокладывать путь сквозь извилистый лабиринт к сердцам мальчишек и девчонок.

Неожиданно мы услышали неузнаваемо робкий и прерывистый голос Вали:

— Ребята… Значит, я буду у вас вожатой… Вот… Мы должны… мы должны проводить работу… Скажите, ребята, что вы хотите делать?

— Я, например, хочу есть, — отчетливо прозвучал голос Малинина.

Одиночные смешки вспыхнули и погасли. На Борьку зашикали, замахали. Моментально сбросив с себя оцепенение. Валя энергично вскинула руку, словно заслоняя Бориса и, глядя на него в упор, сказала:

— Могу только угостить тебя пословицей: «Надо есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть». Понял, мальчик? Как тебя зовут?

— Вася, — услужливо подсказал с первой парты Вертела.

— Так ты меня понял, Вася?

Взрыв хохота. Шушин дает Вертеле по-соседски тумака в бок. Тот нарочно роняет ручку и лезет за нею под парту. Малинин, у которого слезы ближе, чем у любой девчонки, закрывает ладонями глаза и с ревом выбегает из класса.

Валя растерянно просит:

— Объясните хоть, в чем дело?

— Это вон кто виноват… У, Юла! — Шушин пытается вытащить Юрку из-под парты. — Его Борька зовут.

— Кого?

— Малинина, что выбежал. А Вася — это прозвище. Так его дразнят за то, что он толстый. Вроде поросенка…

Валя тоскливо оглядела присмиревших ребят и, резко повернувшись, бросилась к двери.

Я подхожу к столу.

— Ну? Доигрались?

Мои слова дружно переадресовываются Вертеле.

— Это все Юркины штучки!

— Вечно лезет куда не надо!

— Иди теперь извиняйся!

— Пусть лучше девочки пойдут! Делегация!

Но Вертела, не дожидаясь новых рекомендаций, уже юркнул в дверь.

— Хорошенько извинись!

— Один не возвращайся!

— Убить его мало! — несется Юрке вдогонку.

Я снова уточняю адрес виновника.

— Убить надо не Вертелу, а вашу дурацкую привычку давать друг другу клички. Человек произошел от обезьяны, а некоторые до сих пор не превзошли ее. Вот и дразнятся. Только и слышишь: Горох, Бабушка, Юла, Вата, Корзина…

Посыпались подсказки:

— Ворона!

— Сом!

— Утя!

— Коза!..

— Вот, вот! Зоологический сад, а не класс, — подытоживаю я. — А меня как прозвали?

Ропот благородного возмущения покрывает мои слова.

— Что мы, не понимаем, что ли? — солидно резюмирует Валерка Красюк.

— Значит, вы понимаете, что кличка оскорбляет и унижает человека?

— А то нет?

— Кому охота, чтоб его дразнили?

— Из-за дразнилок больше всего драк бывает!

— Кончать надо!

— Правильно!!!

Вот то, что мне надо! Задерживаю внимание ребят. Подвожу их к мысли о необходимости решения, запрещающего всякие дразнилки. Ребята охотно со мной соглашаются. Просим к столу председателя и секретаря учкома. Зина Седова, больше всех страдающая от клички Корзина, с поспешностью раскрывает толстую тетрадь протоколов классных собраний. Я тоже тороплюсь положить первый камень в фундамент законодательности юной республики «Пятый «В».

— Пиши, Зина! Закон № 1. Как мы его назовем?

— Да просто: «Про дразнилки».

— «Смерть дразнилкам!»

— Лучше: «Мы не обезьяны!»

Я поднимаю руку. Все ясно.

— Пиши. «Закон № 1». Написала? Теперь в кавычках: «О дразнилках». Далее. «Все ребята пятого «В» класса, желая жить в дружбе и взаимном уважении, осуждают дразнилки и добровольно отказываются от них». По-моему, все. Закон должен быть кратким. Голосуй, Саша.

— Кто «за»? Поднимите руки!