Год тысячный

Вспомним, что самое ценное наследие древних обществ - их технические, научные и культурные достижения - лучше всего усваиваются в процессе торгового общения "варваров" с их более просвещенными соседями. Так эллины переняли достижения ближневосточных цивилизаций через посредство финикийских купцов; так же впоследствии предки византийцев перенимали наследие Восточного Рима. К иному исходу приводит захват "варварами"-пришельцами земель великой державы, ослабленной социальным кризисом. Такие победители вскоре оказываются побеждены своей победой: прельщенные удобствами "цивилизованного" образа жизни, они без оглядки заимствуют чуждые для себя социальные нормы. Переняв многие из тех социальных институтов, которые погубили побежденных, победители нарушают прежнее равновесие между культурой и экономикой своего этноса и ввергают себя в "досрочный" социальный кризис. Так уже случилось с арабами - отважными пастухами и торговцами, покорившими полмира в начале Средних веков. Так будет и с тюрками-сельджуками, которые в тысячном году кочуют на северо-восточной границе исламского мира, а веком позже завоюют весь Ближний Восток, в том числе половину византийских земель.

Иной будет судьба норманнов, чьи походы потрясали Европу в 9-10 веках. К тысячному году этот натиск в основном схлынул: в Норвегии и Дании образовались национальные королевства, а норманны, поселившиеся в Англии и Франции, усвоили местный язык и культуру, превратились в католических рыцарей. На их счастье, в 10 веке Европа вступила в эпоху бурного развития феодальной экономики, этнической консолидации и державостроительства. В этом процессе переродившиеся норманны (их правильнее называть нормандцами) сыграют выдающуюся роль. Зато собственная культура норманнов расцветет только в маленькой уединенной Исландии - там тысячный год принимают за середину "века саг", а потом будет еще "век хроник" и т.д.

Все это видно нам из двадцатого века - но в конце десятого века никто из диковатых еще западных и восточных европейцев не предвидит исторических судеб своей Ойкумены. На Западе не прошел еще ужас перед ожидавшимся неминуемым "концом света", и большинство католиков продолжает бормотать привычную молитву: "От меча норманна и стрелы мадьяра упаси нас, господи!" Только в Риме есть люди, сознающие, что переселение народов в Европе уже завершилось, что внешняя угроза со стороны мусульман, норманнов и восточных степняков миновала. Наступило "время собирать камни" - то есть содействовать оформлению феодальных монархий, постараться объединить всю Европу в "католическое сообщество" новых народов.

Таковы надежды наиболее образованных церковников, самый яркий из которых - кардинал Герберт, новоизбранный папа Сильвестр II. Француз из Оверни, он в молодости провел пять лет в просвещенной Барселоне и многому научился у тамошних ученых мусульман и иудеев. Там Герберт увлекся математикой, астрономией и музыкой; он научился строить астролябии и органы, которые позднее выменивал на "непродажные" книги. Страстный библиофил, он не собирал писания "отцов церкви", но всю жизнь выискивал сочинения греческих и римских классиков. Вернувшись на родину, Герберт создал в Реймсе первое во Франции гуманитарное училище - прообраз католических университетов. Человек такой учености не мог остаться в стороне от государственных дел: Герберт стал епископом, активно участвовал в возведении на трон Гуго Капета - основателя новой династии, сменившей выродившихся потомков Карла Великого. Герберт стал учителем сына Гуго будущего короля Роберта II, а также учителем сына германского императора будущего императора Оттона III. Благодарные ученики сделали учителя папой, и мудрый старец не оплошал в новой роли: за четыре года своего правления церковью он не только ввел в употребление десятичные "арабские" (вернее, индийские) цифры, но и основал в Европе три новых национальных королевства!

Сильвестр короновал первого христианского конунга Норвегии Олафа и первого короля мадьяр Иштвана - тем самым Рим официально признал вчерашних "варваров" полноправными европейцами. Тот же папа учредил архиепископию в Гнезно, выведя польскую церковь из-под германского верховенства, и короновал польского князя Болеслава Храброго - это был большой успех в соперничестве Рима с Константинополем, но он посеял долгую вражду между католической Польшей и православной Русью.