Год в гареме Дубая. «Золотая клетка»

Сопровождающий слова взгляд подчеркивал значимость слов. Сауд желал убедиться, поняла ли я его. Я поняла одно: абы кого на эти тренировки не пускают, и задала вопрос, проливший бальзам на душу любителя верблюдов:

– Это закрытые забеги?

– Конечно! А для женщин особенно. Потому ты будешь рядом с Раисой, не отходя ни на шаг, не произнесешь лишнего слова и не сделаешь лишнего жеста.

Очень хотелось усомниться, стоит ли рисковать, может, лучше не ехать? Но я благоразумно промолчала, лишь кивнув:

– Понятно.

Мы приехали на ипподром для верблюжьих бегов в Дубае, настоящих забегов еще не было, верблюдов пока приводили в форму после жаркого лета.

Сауд строго приказал мне во всем слушать Раису, не отходить от нее ни на шаг, поскольку я без документов… Я тут же умудрилась ехидно поинтересоваться, с документами ли сама Раиса и почему мненельзя было выдать мои, на что получила продолжение совета:

– Закрой рот и открывай, только когда тебя спросят.

Вежливо, ничего не скажешь!

– Спрашивать может кто угодно или только ты?

Раиса дернула меня за руку:

– Прекрати!

– Нет, правда, на Раисины вопросы отвечать?

Сауд приблизил свое лицо к моему и четко произнес:

– На Раисины можно.

В его глазах плясали огоньки. Я продолжила ерничать:

– Спасибо, разъяснил. Раиса, задавай вопросы, отвечать буду.

Та усмехнулась:

– Когда ты замолчишь?

А Сауд вздохнул:

– В следующий раз зашьешь ей рот или заклеишь скотчем.

Я мысленно скрутила им фигу: следующего раза не будет!

От пререканий меня отвлекла интересная картина – совсем рядом хозяин вел верблюда, у которого на спине… Я никогда не интересовалась верблюжьими бегами, но по ассоциации с лошадиными полагала, что на верблюде должен сидеть какой-нибудь жокей. А здесь была игрушка!

Не шучу, у игрушечного человечка имелась голова с жокейской кепкой и руки с длинным хлыстом и какой-то веревкой.

– Что это?

Сауд усмехнулся:

– Раиса, отвечай.

Та фыркнула:

– Пусть сама догадается.

Я догадалась, вернее, вспомнила, что читала вскользь: раньше жокеями были мальчишки-индусы, но падение с верблюда (на одногорбом жокею сидеть крайне неудобно) нередко приводило к травме и инвалидности, международные организации добились, чтобы детей заменили роботы.

Так вот как выглядит робот – верблюжий погонщик!

Зачем арабу верблюд?

Не арабу вообще, а конкретно современному арабу, получившему высшее образование в Европе или Америке и живущему на сто двадцатом этаже небоскреба в Дубае?

Для престижа.

Конечно, верблюда не поставишь на полку и не станешь выгуливать на поводке в соседнем парке. Но им можно гордиться. Хвастать. На нем можно заработать.

Коран запрещает азартные игры, потому никаких ставок, выигрышей, проигрышей и потери состояния нет, какой же заработок?

Но заводчик победившего скакового верблюда получит больше заказов на покупку следующих, а тренер, хорошо им управлявший, повысит свой тариф за тренировки. Престиж дорогого стоит, и те, у кого есть деньги, готовы за него платить.

В Дубае бега проводятся в прохладное время года дважды в неделю, вход бесплатный. Впечатление получите яркое – от топота полутора десятков животных, вес которых превышает сотню килограммов, дрожит земля.

Бегут не очень быстро – 45–60 км/час, но если разгонятся – не остановить.

Мы с Раисой стояли в сторонке и наблюдали. Несмотря на отсутствие зрителей, забег предстоял нешуточный. Верблюд, принадлежащий Сауду, тоже должен бежать. О том, что это его животное, мы поняли, когда тренер верблюда поздоровался с Саудом, согнувшись пополам. Раиса выразительно посмотрела на меня, мол, вот как здороваются с хозяином. Я пожала плечами, да пусть хоть сандалии лижут, мне-то что?

А потом мы увидели неприятную сцену, поверить в которую я не сразу смогла.

Беговой верблюд, на мой взгляд, состоит из ног и морды, остального я практически не заметила. Таких ног нет ни у одной модели, они длинные-длин ные! Понятно, что сломать ногу – значит выбыть из соревнований на весь сезон.