Год в Провансе

Гости, одетые в легкие платья и шорты, все продолжали прибывать и, как правило, бывали неприятно удивлены, застав нас в свитерах у горящего камина с бокалом зимнего вина в руках или за обедом, состоящим из зимних блюд.

Неужели здесь всегда так холодно в ноябре? А разве жара стоит не круглый год? Услышав о сугробах, ледяных ветрах и минусовой температуре, они смотрели на нас как на предателей. Можно было подумать, что вместо тропиков мы обманом заманили их на Северный полюс.

Прованс совершенно справедливо называют холодным краем с большим количеством ясных дней. Последние дни ноября были солнечными, яркими и праздничными, как в мае, и, по мнению Фосгена, не сулили нам ничего хорошего. Он предсказывал суровую зиму, такую холодную, что опять, как в семьдесят шестом году, погибнут все оливковые деревья. С мрачным удовольствием он описывал замерзающих на бегу куриц и посиневших в своих постелях стариков. Он посулил нам частые перебои с электричеством и посоветовал прочистить каминную трубу.

— Вы будете жечь камин днем и ночью, а от этого и начинаются пожары, — каркал он. — А когда pompiers[202] приедут его тушить, они сдерут с вас кругленькую сумму, если вы не предъявите им сертификат от трубочиста.

А может быть и того хуже. Если из-за камина сгорит весь дом, страховая компания ничего вам не заплатит, если у вас нет того же сертификата. Фостен мрачно кивал, а я представил себя голодным, холодным, бездомным и вконец разорившимся — и все из-за невычищенной вовремя трубы.

А что же будет, спросил я его, если вместе с домом сгорит и сертификат? Об этом Фостен не подумал и, кажется, был благодарен мне за то, что я подсказал ему новый вариант несчастья. Любителям неприятностей время от времени нужны свежие горести, иначе они могут расслабиться и начать радоваться жизни.

Я пригласил к нам в дом месье Бельтрамо, самого известного в Кавайоне трубочиста, с его метлами, щетками и специальным пылесосом. Этот высокий человек с изысканными манерами и орлиным, слегка измазанным сажей профилем служил трубочистом уже двадцать лет. Он сообщил мне, что ни один вычищенный им камин ни разу не загорелся. Закончив работу, он выписал сертификат, помеченный даже черными отпечатками его пальцев, и пожелал нам приятной зимы.

— В этом году не будет слишком холодно, — пообещал месье Бельтрамо. — У нас были три холодные зимы подряд, четвертая должна быть мягче.

Я спросил, собирается ли он к Фостену.

— Нет, я туда никогда не хожу. Его жена сама чистит трубы.

ДЕКАБРЬ

Фургон почтальона на опасной скорости влетел на стоянку за нашим домом, лихо развернулся, сдал назад и о стену гаража разбил задние фары. Сам почтальон, не обратив на это ни малейшего внимания, вылез из кабины, широко улыбнулся и помахал большим конвертом, после чего направился прямо к бару, водрузил на него оба локтя и вопросительно посмотрел на меня.

— Bonjour, jeune homme!

Уже много лет никто не называл меня молодым человеком, да и почтальон никогда не приносил почту прямо в дом. В недоумении я предложил ему выпить. Он подмигнул мне:

— Немножечко pastis? Почему бы и нет?

Может, у него сегодня день рождения? Или он уходит на пенсию? Или выиграл в лотерею? Я ждал, что он сам объяснит причину своего приподнятого настроения, но вместо этого почтальон поведал мне о sanglier, которого его приятель застрелил на прошлой неделе. А мне известно, как правильно готовить это животное? Он с кровожадными подробностями описал мне весь процесс, начиная со свежевания и разделки туши, кончая термической обработкой. Рюмка — как я догадался, уже не первая за это утро — тем временем опустела, и предложение наполнить ее вновь было благосклонно принято. Потом почтальон перешел к делу.

— Я привез вам официальный календарь почтового ведомства на новый год, — объявил он. — В нем есть дни всех святых и еще несколько красивых фотографий молодых женщин. — Он достал из конверта календарь, быстро пролистал его и продемонстрировал мне фотографию девушки, одетой в две половинки кокосовой скорлупы. — Voilà!

Я сказал, что с его стороны очень мило вспомнить о нас, и поблагодарил за подарок.

— Вообще-то он бесплатный, — признался почтальон, — но, если хотите, можете купить его.

Он еще раз подмигнул мне, и только тут до меня дошла истинная цель этого визита. Он собирал свои рождественские чаевые, но поскольку просто так явиться на порог с протянутой рукой было бы неприлично, почтальон придумал трюк с календарем.

Он забрал деньги, допил pastis и умчался по следующему адресу, оставив нам на память осколки своего габаритного фонаря.

Когда я вернулся в дом, жена рассматривала календарь.

— А ты знаешь, — спросила она, что до Рождества осталось всего две недели, а от строителей ни слуху ни духу?