Год Ветра

Он прямо при мне… живом муже, ухватил Дану за плечи, видимо потому что я утвердил, что мы здоровы и вцепился в губы моей жены… Получил по голове букетом роз, Мышонок сопротивлялась.

А я стоял и смотрел. Может после этого она перестанет общаться с ними?

Я же устал от них.

Сморщенная рожа Бори, его плевок в свой белый платок.

— Придурок! — заплакала Дана. — Ты мне больше не друг! И не звони мне больше.

Пошагала, стуча каблуками.

— Не умеешь целоваться, не лезь к красивым девчонкам, — фыркнула Кристинка и побежала догонять подругу.

— Давай, Борис, — прошептал я, похлопав его по плечу. — Учись в мире людей жить.

Картины мне были не нужны, главное я наши видел уже. Хоть что-то хорошее в этот день случилось, Герц нам больше не друг.

Пообедали и долго прощались с трещоткой Кристиной на вокзале.

*****

Ехали домой медленно. Я не гнал, хотя стоило побыстрее добраться до квартиры, чтобы Мышонка успокоить. Жена моя что-то завелась серьёзно.

— Ты стоял и смотрел, как он меня целовал! За это ты не будешь больше со мной целоваться. Не защитил! Я так надеялась, что ты мужчина, и не дашь меня в обиду.

В первые минуты этого разговора, я хотел вспылить, потом посмотрел на неё, прислушался. А это же мой Мышонок! Нельзя ни в коем случае на неё срываться. А скандалить вообще запрещено. Она не будет закатывать истерик, с ней можно поговорить хорошо, всё выяснить. Мне так казалось, я такой знал её.

Но в этот раз что-то пошло не так. Она реально дулась. Или что это было?

— Он обидел тебя? Ты же понимаешь, Борис у нас особенный, ему нужно было попробовать. Ты чистая, прекрасная…

— Ты издеваешься?

Вообще-то да, я издевался. Всё пошло не по плану. Это Герц должен был остаться виноватым, а оказалось так: раз я ближе – виноват теперь буду постоянно. Кроме Бори, Дана вдруг вспомнила, что я не заказал до сих пор электрика, а она боится пожаров. И этим… Пожаром этим она мне душу вынула.

— Дана, — строго сказал я, — нужно помолчать, будет нехорошо.

— А я хочу! Хочу кричать, и пусть будет нехорошо! — расстроилась, почти плакала.

— Зачем? — нахмурился я.

— Не знаю!!! — во всё горло закричала на меня.

Я прищурился от вопля.

— Мышонок, дышим, как папе обещала! — рявкнул я. — И посмотри, что значит твоё поведение.

Подкинул к ней планшет.

— Не хочу.

— Капризничаешь.

— Прекрати, я не ребёнок! Почему остальные меня нормально воспринимают, а ты как к больной.

Да, рано с неё сняли диагноз. Хотя стервы кругом, и без справок. Она плакала, что-то мне нелепое доказывала. Я прибавил скорость. Доехали до нашего дома. Во двор не сунулся, припарковался у проезжей части. Машину заглушил и выбежал побыстрее. Мне самому нужно было продышаться, как папа велел.

Вот оно как! Я оказался не готов к семейной жизни. Пока девушка ласковая, нежная и понятливая, мне было удобно, как только с ней что-то случилось, я даже выяснять не хотел.

Бесила! Выскочила за мной и огрела букетом. Я схватил её за руки, Дана закричала.

Чёртова выставка. Что они там с ней сделали?! Я же блин всего на три часа опоздал.

— Богдана, пожалуйста, — желание объяснить и успокоить пока что присутствовали. — Мне неприятно, что ты с ним общаешься, я надеялся, если ты увидишь, что Боря неадекватен, перестанешь с ним переписываться и пользоваться его подарками.

— Это ты неадекватен! — она попыталась вырваться, не смогла. Со всей дури каблуком заехала мне по ноге. Даже сквозь кожаный ботинок стало больно. Хорошо, что не сандалии.

Не думал, что придётся смиряться там, где чудились постоянный покой и поддержка. Откинул от себя девчонку, она гордо пошагала к дому.

Меня окутали негодование и злость, поэтому я не спешил её догонять, сказать нечего.

Ситуация какая-то идиотская, и что Дана так остро это восприняла, серьёзно меня обескуражило. Продышавшись, я попытался поставить себя на её место. Не хотелось, жуть. Я тут из сил выбивался, работал, старался не испортиться окончательно, всё ради неё, а девушка избалованная, папочкой залюбленная…

Но это же не так!

И я не мог понять, почему при трезвом рассуждении я видел Дану виноватой. Потому что такое было впервые, и кричала именно она. От неё вообще ничего не требовалось кроме «надёжного тыла» всё же позволено: сиди-рисуй, поступай. Во всём мне подходила. Не шлялась, не говорила лживо, двулико и льстиво.

Она испугалась так?

Об этом я не подумал, что она могла испугаться Герца. Теперь она точно с ним перестанет общаться. Но и я в её глазах подонком оказался.

Постоял уныло, оглядываясь по сторонам. Поплёлся во двор.

Вот бы я сейчас пришёл, а всё само собой уложилось. Вообще не хотелось ничего выяснять.

Поднялся на свой этаж, дверь открыл. В квартире прохладно, сквозняк гулял и тишина.

Снял ботинки. Посмотрел, где свет горит. А нигде не грел. Прислушался, вода не текла. Я в гостиную, из неё в наш рабочий кабинет. Там никого. Вернулся. На кухне пусто, в ванной Даны не было. Оглянулся… Обуви в прихожей не оказалось.

Я выскочил из квартиры и посмотрел наверх. Потом вниз.

— Дана! — крикнул я.

Куда она могла уйти?! Ночь на дворе.

— Здоров, Ветер, — хрипнул знакомый голос.