Год вольфрама

— Тебе не придется больше этим заниматься, по крайней мере при людях.

— Мне все равно.

— А что тебе не все равно?

— Горячая еда каждый день.

— У тебя будет горячая еда ежедневно.

— И кровать в отдельной комнате.

— У тебя будет отдельная комната, которую ты сможешь запирать на ключ, если захочешь.

— За это я готова служить у вас бесплатно.

— Я буду платить тебе десять песет в день.

Он вынужден был поднять ее с пола, она упала на колени и во что бы то ни стало хотела поцеловать его ноги, смуглая, почти цыганка, существуют ли действительно низшие расы? он почесал за ухом Бума, чистокровного пойнтера с официально заверенной родословной, не время размышлять над абстрактными концепциями, сейчас у него была служанка, готовая выполнить любую работу, ее верность беспредельна, дешевая рабочая сила и, главное, в силу своих умственных способностей, совсем не любопытная, такой не придется делать особых усилий, чтобы не думать. Нужен еще один помощник для совсем другого рода дел, не связанных с домашним хозяйством, это должен быть умный человек, как опасно иметь умного помощника, ответ на запрос пришел в конверте со штампом филиала Британской торговой корпорации: United Kingdom Commercial Corporation (Spain), Алькала, 47, Мадрид; почта — самое надежное средство связи и, как это не странно, более быстрое, чем телеграф, ответ был лаконичным: Хосе Эспосито, 24 года, холост, бежал из лагеря, адрес неизвестен. Он остановил свой выбор на Аусенсио, но сначала необходимо надежное прикрытие, для этого достаточно посоветоваться с доном Анхелем, еще одна полуправда, разговор с аптекарем его удовлетворил, прежде чем встретиться с Аусенсио и начать эту грязную работу — метафора, пожалуй, неуместна, руки у него уже давно в дерьме и крови — надо уладить еще одно дельце, он повернул фотографию Мод лицом к стене, пусть не смотрит на него, чем она занимается сейчас в своем Честере? гуляет в окрестностях города по полям, поросшим люцерной, или музицирует? он погладил стопку партитур на рояле — «Бехштейн» полностью расстроен из-за сырости; наигрывает, наверно, нечто сентиментальное тина In a Monastery Garden[9], какой контраст с трагедией, которая разобьет ее сердце, надо рискнуть и написать ей письмо, что-нибудь вроде последней воли мужа, если я умру, пусть меня похоронят здесь, под персиковыми деревьями, у тебя будет прекрасная пенсия вдовы участника войны, все, хватит. Он опять подумал о-городе, подвергающемся непрерывным бомбежкам, да, они были правы, предупреждая, что любая мысль о себе опасна, всему есть предел, в том числе самоконтролю, не говоря уже об английской флегматичности.

9

— Суббота, суббота, погулять охота.

Я тоже стал повторять в конце недели эту незамысловатую присказку, заимствованную у Ховино, нехитрая философия, вполне соответствующая его бьющей через край жизненной силе и ураганному темпераменту, в вихре которого я себя чувствовал достаточно удобно, дела наши шли неплохо, хотя жилы попадались не очень богатые, моя доля составляла около ста килограммов, небольшое состояние, часть я перевел в деньги, на постоялом дворе Элоя Дырявого Кармана всегда толкались какие-то личности, готовые заплатить чистоганом за вольфрам, сомнительные типы, мягко говоря, но выбирать не приходится, я продал ровно столько, сколько нужно было на жизнь, остальное предназначалось в подарок моим близким, неплохой подарок я им приготовил, никогда раньше я не мог им ничего подарить, я ждал от них похвалы, «хороший парень», скажут они, что мне еще нужно? «хороший сын» все равно сказать некому; Ховино сразу же продал всю свою долю и, как всегда, по самой высокой цене, которую можно было выбить на постоялом дворе у Элоя, и сейчас был почти что богат.

— Это все мелочь, вот подожди, нападем на богатую жилу, я думаю, стоит пошуровать в окрестностях, недаром донья Ода бредит сундуками, в этом что-то есть.

— Старуха из ума выжила, а ты слушаешь.

У Ховино деньги не залеживались.

— Пошли в Понферраду, парень, в «Долларе» можно роскошно кутнуть.

— Ладно, но сначала в Какабелос, я хочу посмотреть «Железную корону».

— Это что такое?

— Хорошая картина.

— Ты что, и в самом деле собираешься терять время на кино?

Глаза у Ховино стали как плошки, кино никогда не входило в программу кутежей уважающих себя шахтеров, мне тоже было наплевать на эту картину, но я стоял на своем.

— Прекрасная картина, настоящее произведение искусства.

— Сверх программы, пожалуйста. Сходим на семичасовой, а потом в «Доллар», годится?

Знакомая мелодия, первые кадры киножурнала, весь мир у вас на ладони, смотрите, испанцы.

— Куда ты меня привел?

— Молчи, не мешай смотреть.