Год волка

– Начнем, – довольно громко, так чтобы слышали все, сказал он. – Сегодня я, комендант этого форта, Ганар Делаг лично буду вершить правосудие вот над этими людьми.

Он указал рукой на сбившихся в тесную кучку трясущихся крестьян. Выдержав короткую паузу, он продолжил.

– Эти люди нарушили законы Герона, установленные нашим королем. И так как здесь его волю и власть исполняю я, то и судить их за свершенные деяния тоже мне. К тому же, как вам известно, у нас в данное время находится член Совета короля, его светлость лорд Сатурлэй. Один из его личных советников. И конечно он имеет все полномочия, чтобы самому свершить этот суд. Но он любезно предоставил это право мне. Поэтому начнем, ибо правосудие должно быть свершено. Итак, первым мы будем судить человека по имени Дьяки. Выйди вперед.

Впрочем, Дьяки ничего самому делать не пришлось. Стражники схватили его под руки и выволокли вперед. Затем резко отпустили его, и тот рухнул на колени, что-то невнятно лопоча. Ганар не удостоил его даже взглядом.

– Этот человек обвиняется в том, что, будучи на королевской службе, он состоял в санитарной гое11 и вместе со своим земляком и знакомым Клепером переносили раненых и больных, в том числе и с полей сражений. Тем не менее, он и Клепер пренебрегли своим воинским долгом и занялись самым отвратительным делом, каким только можно заниматься на войне. Мародерством. Они обирали тела павших и раненых врагов и даже товарищей, которые проливали за них свою кровь в битвах и которых они должны были выносить с поля битвы. Они не гнушались ни рядовыми солдатами, ни офицерами представителями аристократии. Примером тому служит господин маглур чудом выживший в битве прозванной битвой под Вератором, в честь небольшого городка у которого она произошла. Дьяки с дружком бесчестно обчистили умирающего офицера. Но это еще не все. По возвращению сюда в свою родную деревню, Дьяки и Клеппер сбыли все свое добро ростовщику, а затем устроили полный фарс, принимая ставки на смерть маглура. И в довершение всего Дьяки совершил убийство своего напарника Клепера поссорившись с ним из-за денег. Ты признаешься в этом?

– Да-а-а, – простонал Дьяки, – признаюсь. Пощадите. Прошу вас. Я сознаюсь. Во всем. Прошу…

Он не закончил, один из стражников сильно толкнул его в спину, заставляя замолчать. Комендант продолжал.

– Он признался. Признался во всех своих грязных делишках и подлых поступках. Вина его очень тяжела. И при этом он просит пощады. Но можем ли мы пощадить этого человека? Нет! Даже в мирное время его было бы тяжело простить за все то, что он натворил. Но по законам военного времени его ждет смерть.

Дьяки взвыл дурным голосом. А затем громко разрыдался. Это особенно резало слух среди внезапно наступившей тишины. Все молчали, а Дьяки рыдал.

– Каждый должен нести наказание по тяжести своих деяний, – прервал тишину комендант, повышая голос, хотя этого и не требовалось. – В петлю его.

Он дал отмашку и быстро сбежал с помоста. Стражники схватили Дьяки и поволокли к виселице. Тот громко закричал, страшно и протяжно, попытался вырваться, извиваясь словно уж. На помост его втащили буквально волоком, быстро накинули на шею петлю, затянули. Дьяки рыдал и умолял, но его никто не слушал. Один из стражников с силой толкнул его сапогом в спину. Дьяки свалился с помоста, повис, его тело выгнуло, глаза, казалось, вот-вот лопнут. На лбу была видна каждая жилка. На губах выступила белая пена. Некоторое время Дьяки хрипел и дергался, а затем затих, уставившись на нас страшным, обезображенным судорогой, лицом. Я посмотрел на лорда. На его лице не дрогнул не один мускул. Он никак не показывал своих чувств. Барон, как казалось, тоже вполне спокойно отнесся к происходящему. Впрочем, и меня казнь Дьяки особо не впечатлила. Я не почувствовал ни отвращения, ни жалости. Ничего. Оглядевшись, я случайно встретился взглядом с Кавиром, стоявшим вместе с другими обитателями форта. Он поймал мой взгляд, некоторое время смотрел, а потом мрачно кивнул мне.

Когда с Дьяки было покончено, комендант вновь поднялся на помост.

– Один из преступников понес наказание, но у нас есть и другие. Эти люди, стоящие перед вами, решили затеять смуту, напали на человека благородного происхождения и пытались его убить. Также они дотла спали хату травницы вместе с ее хозяйкой, обвиняя ту в необоснованном колдовстве. Устроив самосуд, они сожгли старую женщину заживо, следуя лишь своим глупым предрассудкам и суевериям. И все это в то время, когда нашу страну раздирает на куски Черное герцогство. В тот момент, когда другие погибают от меча неприятеля, защищая наши земли, другие устраивают смуты и самосуд, тем самым подрывая стойкость и боевой дух нашего королевства изнутри. Такого быть не должно. Я расцениваю это как предательство. И наказание за него смерть.

Связанные крестьяне испуганно переглянулись, плотнее сбиваясь в кучу, так, будто это могло им чем-то помочь. Стражники спокойно расцепили их, растаскивая в стороны.