Год жизни: от начала по кругу

Решение будто уже висело в воздухе все эти пять дней, просто именно в тот момент смогло обрести форму, как и оригами обрело своё.

– Извините, но я больше не смогу работать, хочу уволиться. Завтра же у вас на столе будет моё заявление.

Григорий Алексеевич так и замер с дверной ручкой в руках и обернулся только спустя пару секунд. Мой начальник был хорошим мужчиной, всем бы такого начальника, но я понимал, что и через месяц не смогу больше здесь появиться.

– Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Твоя карьера, ты сможешь достичь всего чего сам пожелаешь.

– Да, я понимаю, просто больше не желаю ничего добиваться.

– Ну, не стану тебя уговаривать, но, если передумаешь дай знать, тебе нужно отработать две недели по законодательству. И когда этот срок подойдёт к концу у тебя больше не будет шансов повернуть всё вспять, а пока можешь ещё подумать.

Начальник ушёл, а на душе стало так хорошо, я выглянул из своего кабинета, и понял, что мне не нужно время на обдумывания. Я не знал, когда смотрел сейчас в сторону, что мне нравилось раньше в работе. Азарт, деньги, что за мотивация двигала мной на протяжении тринадцати лет? Когда она была со мной работать было естественно, мне хотелось, чтобы мы смогли позволить себе всё, что угодно, но, а мне-то было ли это нужно?

Я глянул вверх, что-то на потолке не давало покоя. Одна из лампочек перегорала, создавая пронзительное мерцание, которое капало на мозги. Я не мог припомнить, что меня сделало таким чувствительным к мигающим лампочкам, но остаток пятого дня я посветил устранению мигания. В 17:00 проблема была решена не без помощи стремянки и запасной лампы, день кончился, а значит пора домой.

Шестой день стал точкой отсчёта, сегодня в мой кабинет заявился друг Антон. Он все дни пока я пребывал на работе так и не удостоил меня своим присутствием, и вот именно на исходе шестого дня он появился. Мы работали с ним в одной фирме сколько я себя помню, но почти никогда не встречались друг с другом в пределах фирмы. Мы оба работали над совершенно разными делами и нам не за чем было видеться, но сегодня он ради меня поднялся этажом выше, что уже олицетворяло его явную озабоченность.

– Ром, это правда? – спросил он прямо с порога.

Его глаза бешено крутились в глазницах, Антон пребывал в состоянии истинного недоумения.

– Что правда?

– Только не прикидывайся дураком, я тебя слишком хорошо знаю, ты бы по своей воле не бросил работу. Я в этом уверен. Горе затмило твоё сознание, но разве можно позволять эмоциям преобладать над логикой? Это неправильно, ты уже не сможешь отмотать назад, подумай каких перспектив лишаешься.

Я уныло взглянул по сторонам. Сегодня кабинет напоминал о прошлом, в нём больше не было того бардака, что вчера. Мне показалось, что не стоит оставаться в памяти коллег свихнувшимся, поэтому уже с утра навёл порядок. Бумаги вновь лежали на столе в идеальном ровном строе, но вот мусорная корзина до сих пор не была выкинута. На поверхности фенов теперь возвышались зайка и лисичка, которые были с особой тщательностью смяты.

– Я принял решение, поэтому не тебе говорить мне, что делать

– Но, разве нельзя иначе? Я думал раз ты вышел на работу тебе стало лучше. А теперь мне довелось узнать о твоём увольнение через третье лицо. Давай, сегодня вечером сходим в бар, выпьем обсудим.

– Нечего обсуждать всё решено.

Антон нахмурился, будто не в состоянии найти слова, чтобы продолжать убеждение. Его голова всегда была наполнена только работой, и ему становилась немыслима сама мысль, что кто-то может пожертвовать карьерой ради ничего.

– Может нам стоило видеться чаще…

– Что ты имеешь ввиду? – не понял я его рассуждения.

– Просто мысли вслух. Ничего я особо и не имею. Так, что на счёт выпить пива в баре вечером?

– Хорошо.

Я не был против, ведь следующая наша встреча вполне возможно состоится не скоро.

Седьмой день не выделялся ничем особенным, так же, как и восьмой, и девятый. День сменял другой, а мне просто хотелось поскорей покончить с работой. Внутри уже был план, не до конца осознанный, но всё же план.

Наступили новые выходные, они стали той отдушиной, что мне пришлось ждать целых пять дней. Пришлось заново начинать уборку, ведь плоды прошлых выходных так и не увенчались успехом. Я бегал туда-сюда вдоль комнат, ни на секунды не приседая. С того раза, как меня настиг непонятного рода приступ, мне стало не по себе, стало страшно, что он повторится вновь. С ужасом иногда воспоминания о том дне приближались к недрам сознания, заставляя содрогаться в дикой судороге. Одна только мысль, что смерть была так рядом, но не забрала приводила в заблуждение, приходилось часами думать почему я был помилован, для каких таких целей продолжал бродить по земле?