Год жизни: от начала по кругу

Алиса в наш первый отпуск летела на самолёте в первый раз, и в тот момент, когда шасси перестали соприкасаться со стартовой полосой она, очень испугалась от неожиданности. Её глаза округлились, а дыхание участилось. Она мне призналась, что ей страшно, а я, не придумав ничего лучше, просто крепко схватил мою жену за руку, и держал до самого прилёта. Память не подводила, мы были очень близки, и как же так получилось, что именно в самый страшный момент она осталась совершенно одна?

Качка самолёта смогла напомнить об автомобильной аварии, что само по себе было более пугающим событием. Даже если бы самолёт прямо сейчас полетел вниз, это бы не было так страшно, как думать о том, как испугалась Алиса, увидев автомобиль, едущий прямо в лобовое стекло. Не так страшно, как думать о том, что Алиса пережила за то мгновение, как произошёл удар и машина перевернулась.

Я начал предполагать, чтобы пришло бы в мой ум, если бы это были последние мгновения моей жизни. Чтобы смочь представить подобное, я вообразил, что самолёт прямо сейчас падает, и, выглянув в иллюминатор, голова начала кружиться. Вот и всё жизнь должна начать мелькать перед глазами, как там говорится в кино. И вдруг тряска закончилась, не дав насладиться окончанием. Я повернулся к соседнему креслу, и увидел, как женщина стала дышать гораздо легче, а её руку держал муж. Страшный момент для этих людей позади, а вот для меня страшнее было вернуться к тому с чего начал. Ребёнок на руках девушки спал сладким сном, ему и не виделся кошмар, а лишь невинный сон, как и у всех детей. И всё же наши дети могли существовать в реальности, и их крик мог бы стать для меня новой надеждой, которой не суждено больше сбыться.

Вступив шаг на новую землю, я огляделся в поисках выхода из аэропорта. Как ни странно, но в Петербурге сегодня светило солнце, и оно напоминало, что мне предстояло ещё так много.

Я взял телефон в руки, чтобы найти остановку, откуда смог бы добраться города, но вместо этого увидел звонок. Звонила моя мать.

– Алло, – весело пропел я в трубку.

– Так это правда?

– Смотря что, разумеется. Если ты говоришь о том, что сегодня самое яркое солнце, которое я видел за последнее время, так это правда.

– Какое солнце, на улице ливень. Так значит правда, ты улетел…

Похоже моя шутка не была оценена по достоинству, но в этом и есть вся моя мать она никогда не умела смеяться.

– Улетел, и ничуть не жалею, путешествовать здорово, тебе бы тоже стоило попробовать.

– Где ты?

– Я думаю, что это информация останется при мне, разумеется, если ты не против, сегодня видишь ли такой день, что приходится спрашивать разрешения. Вот и у Антона пришлось отпроситься, думаю ты и так уже в курсе, он же уже успел тебе доложить о моём маленьком перелёте.

Мне стало жаль женщину на том конце провода, ведь ей было так тяжело, мои-то шоры были разрушены задолго до, но вот она до сих пор пребывала в состояние, где всё идёт по её велению.

– Решил смеяться над матерью, уехал, оставил своих родителей! А мы между прочим уже не молоды.

Всё повторялось. Сколько бы лет не прошло, приёмы оставались такими же, вот только сейчас она немного опоздала. Даже удивительно, что она начала давить на жалость, когда я уже уехал.

– Оставь свои жалобы для отца, они на него пока действуют. А я как уже и сказал раннее решу, что мне делать сам. И теперь мне стоит извиниться, мне пора идти. Пока.

– Нет, не бросай трубку, хотя бы скажи где ты.

– Если бы я мог, то сказал, но ты же начнёшь меня искать. Дай мне время и прекрати беспокоиться, а теперь мне и правда пора.

Не знаю, что заставило маму изменить мнение, но она просто попрощалась и больше не стала больше ничего спрашивать, может и правда поняла, что подобный трюк бесполезен.

***

День сегодня на удивление стал неожиданным откровением. Стоило бы пойти и найти жильё на ближайшие месяцы, но вместо этого я просто слонялся по улицам города. Люди вокруг ходили толпами, мужчины и женщины, которые приехали сюда в качестве туристов. Они бесцеремонно пробирались вдоль, и с ясными глазами глядели по сторонам. У меня к сожаленью подобного восторга здешняя обстановка не вызывала. Может я просто разучился радоваться мелочам, всё больше погружая себя в череду бессмысленных дел, которые в конечном счёте привели в этот день. Я понимал, что солнце сегодня в небе чуть ли не последний день перед началом долгой непроглядной серости, которой славился город, но не отвечал ему взаимностью, стараясь уйти подальше в тень. Реки и каналы олицетворяли пустоту и больше не откликались в душе простого человека. Зря я пустил себя в авантюру. Говорил ли во мне голос собственного разума или же слова других людей настигли сегодня, но бродить в одиночестве не казалось больше здравой идеей. В голову лишь лезли непонятные мысли, что волокли от реальности всё дальше и дальше.