Год ЖЖизни

Так вот, несколько лет назад в Новосибирске я встречался с читателями в книжном магазине. Было довольно много людей, я подписывал книжки, и среди прочих подошел ко мне парень близкого возраста, но всё-таки помладше, хорошо одетый. Он попросил меня подписать три книги «Рубашка». Главным в его облике было то, что на лице были следы сильных побоев. Очевидно, дней пять-семь тому назад попал в переделку: синяки уже позеленели и пожелтели, но досталось ему серьёзно. Я подписал книги, не удержался и спросил: «Дружище, что же с вами случилось? Откуда такие раны?» А он ответил, улыбаясь не вполне зажившими губами: «Знаете, мы тут в прошлую субботу с другом решили поиграть в Хемингуэев, но немножко перебрали и неожиданно дали Ремарков». Мы подружились тогда с этим парнем. И я понял, что грань между Хемингуэем и Ремарком тонкая, но чреватая.

4 февраль

Два дня уже в Калининграде фантастическая погода: солнце. Вчера полгорода выезжало к морю, в Светлогорск. Люди гуляли по променаду. Красота!

Часто объясняю урождённым калининградцам, что для меня как для сибиряка такая погода в разгар зимы, и ещё долгая весна с цветением яблонь, слив, вишен, каштанов и прочего, с подснежниками на клумбах в феврале, а осенью – с падающими на крышу большими яблоками, с удивительными дюнами, соснами и морем, до которых можно доехать за сорок минут… – всё это никогда не будет для меня нормальным и обычным, а останется чудом расчудесным.

Вроде не к месту вспомнилось, как вернулся со службы и в первый раз за три года сел на унитаз, которых на флоте нет: ощутил его под собой как чудо. Я ощутил тогда, что цивилизация и её достижения прекрасны.

Меня часто просят поделиться своими музыкальными или литературными пристрастиями. Я это делаю иногда, очень редко и очень осторожно. Бессмысленно высказывание, что о вкусах не спорят. Если вникнуть в суть любого спора, он всегда в итоге только о вкусах. Не хочу и не могу сообщать о своих пристрастиях, потому что бережно отношусь к отношению к моим книгам и спектаклям. А вдруг выяснится, что писателя, который нравится мне, вы на дух не переносите. Или напротив, я скажу, что терпеть не могу того или иного музыкального деятеля, а он – ваш любимый исполнитель. Скажу неосторожно, что писателя Минаева читать не смог по причине неспособности читать глазами такого уровня литературный текст, а он, может быть, кому-то глаза на жизнь открыл. Раз – и осадочек остался!

При этом мои пристрастия и вкусы – это частное дело. И то, что нравится мне – ничуть не важнее того, что нравится вам.

Я помню полученный от вас сильный, искренний и эмоциональный упрек в том, что про Гену Бачинского я высказался, а про смерть Абдулова – нет. Это связано с тем, что сказано выше. Ровно так же, как все, я – рядовой зритель, слушатель и читатель. Я не был знаком ни с ушедшим любимым Абдуловым, ни с чудесным и любимым с детства Игорем Дмитриевым. И со многими, многими другими тоже, хотя любил их роли с детства, как все. Как-то я объяснил Михаилу Андреевичу Глузскому, с которым за пару лет до его смерти у нас сложились очень тёплые отношения. И он, и я тогда играли спектакли в одном театре… Он попросил меня относиться к нему с меньшим и не таким подчеркнутым почтением. А я ему тогда сказал: «Не могу, Михаил Андреевич! Я из Кемерова, я вас на экране увидел раньше, чем побывал в Москве и увидел Кремль. Вы для меня – часть русской культуры». Моё отношение к писателям, артистам, музыкантам, которых знаю и люблю с юности, осталось прежне-почтительным. И о них в связи с их триумфом или кончиной есть кому говорить: коллегам и друзьям. А я, как и все остальные, почтительно и смиренно слушаю.

5 февраля

Песня «На заре» наконец готова. Мы честно приобрели на неё права у группы «Альянс», и теперь каждый, кому интересно, может бесплатно её скачать. Только у всех, кто над ней трудился, большая просьба: если захотите с кем-то поделиться песней, давайте на неё ссылку, не посылайте файл. Эта просьба связана с тем, что нам интересно и важно знать, сколько людей её скачало и послушало.

Лично я посвящаю эту песню Гене Бачинскому Он первый поставил в эфире нашу первую совместную работу с Ренарсом, ему нравилось то, что мы делаем. Он знал, что мы работаем над песней, и ждал её…

6 февраля

Не так уж часто удаётся испытать совершенно новые, особенно связанные с профессией ощущения. Но то, что я испытал вчера вечером и ночью – совершенно новое… Не помню, когда я так волновался в последний раз. Я читал и читал отклики на песню, отходил от компьютера, снова возвращался. Понимал, что её кто-то слушает именно в данный момент, а я в этот момент дома… Пока не могу сформулировать свои ощущения. Но это новая форма профессионального счастья.

А ещё для меня важнейшим культурным переживанием является то, что я прикоснулся к песне, которая была созвучна с моей юностью.